светофор, как бешенная,
бежит, как больная,
помеха слева её не берёт, не гложет,
а вот ЗД инструктор на тазе —
ой как тревожит…
Баранчик шламовоз
в подрезанном виде летает,
как оппозиционная пресса
направо-налево всех поливает;
креацинизм, как вершина смысла,
ничего давно не значит,
в кольце Соломона есть истина,
но ее, увы, крепко прячут…
Руководящий проектировщик многое забыл,
но главное помнит:
стимул для пассажира – мелкая сыпь на лбу
очень подходит,
он мало прыгает и плохо,
увы, летает,
но микрозаймы в пол-литра ему,
ой как помогают…
1309.44.
Ты будешь послушна отвёртке, гайка,
слышишь?
Обязательно будешь.
И плевать, что тебе нужен особый ключ;
такая, как все, ты будешь.
Ты думаешь, мир для тебя…
Не надейся.
Там очень немного осталося места…
И хватит лишь тем, кто держится вместе.
Там множество главных героев пролезли
чудь дальше, чуть выше
и самое ценное уже утащили.
И главное, ничего не попишешь,
герои много умнее,
много сильнее,
и, мудро с высот своих
вниз взгляды бросая,
они утешают тебя —
жизнь ведь такая.
И, самое главное, я всё понимаю,
я многое видел и много читаю,
меня лишь в этом во всём напрягает,
что этот расклад меня лично не вдохновляет.
Мне как-то без разницы,
что всё нормально,
и катится по обычному плану;
мне вообще многое по барабану
и каждый свой день, не уставая,
я карты тасую, расклады меняя,
чтобы сценарий переписался так, как это себе я представляю.
1310.45. Пыльная капля…
В этой игре победила пешка —
после убийства короля и всех офицеров —
она теперь главная в этом борделе.
Раньше скрипела дверь,
теперь ветер,
знающий себе цену,
проползает без масла в щели.
Окунувший гусениц в краску
и бросивший горстью на холст.
приказал им рисовать картину —
портрет себя в полный рост.
Они, захлебываясь, умирали в агонии,
рисуя его,
и странной проекцией пейзаж
ложится нагим на лицо.
Битый фарфор разбегался тараканами
по полу,
