что если дверь закрылась у меня за спиной – пути назад уже нет. Я двинулся по улице, стараясь держаться ближе к витринам магазинов и пытаясь спрятаться от дождя. Улица была пуста. Я мог бы ехать по ней с закрытыми глазами, не подвергая опасности никого, кроме себя.
Мне потребовалась минута или две, чтобы понять, что за спиной кто-то есть.
Я остановился и повернулся. Сквозь пелену дождя почти ничего не было видно, но кто-то стоял в дверном проеме примерно на полпути между мной и баром. Лица было не разглядеть, и он не двигался, но никто бы не стал стоять на улице в такой вечер просто так.
– Чем могу помочь?
Ответа не последовало. Я сунул руку под пальто. Конечно, пистолет остался в машине. Кому нужен пистолет в Реленте, Айдахо?
– Кто тебя послал?
Парень вышел из дверей, шагнул на тротуар. Он что-то сказал, но шум дождя заглушил его слова.
Я побежал к нему.
Он поспешно попятился. Я набросился на него, прежде чем он успел понять, что происходит, и начал бить. Я понимал, что мне нужно остановиться, что он может знать кое-что такое, о чем следовало бы знать мне, но меня это не волновало. Я нанес ему несколько ударов обеими руками и головой, и мы вместе свалились на землю. Оттолкнув парня, я вскочил, пнул его в бок, нагнулся, схватил за волосы, готовясь колотить головой об асфальт, пока все не закончится. Позади послышался какой-то шум, но я никак не связал его с происходящим, пока меня не начали оттаскивать, и стало понятно, насколько я был глуп, полагая, что они пошлют кого-то в одиночку. Единственное, что продолжало удивлять, – почему меня просто не пристрелили на месте.
Кто-то схватил меня и потащил назад. Кто-то присел рядом с парнем, которого я бил, пытаясь приподнять его голову. Лицо было залито кровью, но теперь я увидел, что он намного моложе, чем мне казалось, самое большее лет двадцати пяти. Я понял, что рядом с ним – женщина. Она посмотрела на меня – это была хозяйка «Кембриджа».
– Сволочь, – сказала она.
– Ты что, крутой? – послышался голос над моим правым ухом, и, вывернув шею, я увидел ее мужа.
– Какого черта?
Вокруг стояло несколько человек, вышедших из бара.
– Он следил за мной, – сказал я. – Он стоял здесь и ждал меня.
Женщина выпрямилась.
– Рикки – гей, – сказала она.
Я тяжело дышал, лицо пылало.
– Что?
Ее муж отпустил мою руку.
– Ты что, думал преподать ему урок? У тебя есть проблемы с такими, как Рик?
Он отошел от меня, будто я был заразным.
– Послушайте, – сказал я, но слушать меня никто не собирался.
Завитые певички помогли парню подняться и повели его назад в бар. Женщина бросила на меня еще один взгляд, хотела что-то сказать, но лишь покачала головой. Ни с одной из тех, с кем мне доводилось спать, я не чувствовал себя таким ничтожеством, как сейчас.
