платье карманы глубокие, – буркнул Вова.
– Жаль, – отрезала Марта. – Теперь придется в деревню ехать, сельчан расспрашивать…
– Я уже об этом думал, – согласился Гудвин. – Позвоню сейчас одному человечку, пошлю туда. Он все выяснит.
– Человек надежный?
– Да. Я ему наплету с три короба, мол, в деревенскую красотку влюбился, ищу теперь. Скажу, чтоб по-тихому все выяснил, не светился.
– Это хорошо-о-о, – протянула Марта. – Теперь о главном. Тебе в городе показываться нельзя. Дай мне телефон мента. Не твоего чистого, а делового. Я с ним свяжусь, попрошу узнать, зарегистрировала ли девчонка заявление об изнасиловании. Есть надежда, что девчонка к ментам не пошла. Жертвы насильников не любят лишних разговоров. – И тихонько добавила: – Тем более что у нее парень в армии служит, а в машину вы ее силком не тащили…
– Сейчас позвоню своему человеку…
– Погоди, – перебила Марта. – Когда девчонка в машину садилась, рядом кто-нибудь был? Провожал, видел…
Гудвин замялся:
– Вроде нет…
– Вова, ты что, под кайфом был?! – Гудвин не ответил. И Марта закричала: – Я же тебя просила! На такие дела под марафетом не ездят!!
– Домино, я только один косячок…
Марта швырнула трубку и буркнула: «Идиот!»
Борис Аркадьевич просыпался медленно. Казалось, ему было страшно открыть глаза, увидеть себя у Марты и понять, что все случившееся – не сон. Домино давно, по дыханию, догадалась, что любовник проснулся, но трусливо тянет время. Избавляя Гольдмана от неловкости, женщина стянула с него плед:
– Хватит притворяться, Борис. Вставай, умывайся и иди завтракать.
– Нельзя быть такой доброй, Марта, – не открывая глаз, прошептал Гольдман.
– Нельзя, – согласилась Марта. – Но приходится.
Через час Домино знала – заявление об изнасиловании зарегистрировано не было. Теперь, даже если девчонка пойдет в милицию, доказать факт насилия будут трудно. Вероятнее всего, придя домой, девчонка тут же залезла под воду и смыла все следы.
Говорить об этом Гольдману Марта не стала.
Завтракать Борис Аркадьевич отказался. Попросил наполнить ванну водой с успокоительной солью и до обеда скрывался под шапкой пены. Словно надеялся – карающая рука правосудия не вытаскивает из пены мокрых преступников.
Марта приготовила легкий диетический обед, продуманно-тщательно оделась и, зайдя к любовнику, села на край ванны.
– Довольно прятаться, Борис. Вылезай из воды, она грехи не смоет.
Гольдман тоскливо вздохнул и, очень напомнив Марте розового толстого тюленя, начал медленно подниматься из пены. Протягивая ему полотенце, Домино едва удержалась от желания залепить в трясущуюся, словно студень, щеку увесистую пощечину.
За обедом Гольдман вяло ковырял вилкой приготовленную на пару рыбу и таращился в окно, избегая взгляда Марты.
– Скучно, Боря, без девок и кокса? – не удержалась Домино.
Гольдман
