по крайней мере, в двух главных позициях: во-первых, против любого беспредела, во-вторых, за порядок на зоне. И Кириченко решил попробовать мирное сосуществование: получится хорошо, нет – можно всегда вернуть своего «визави» в ПКТ или вообще отправить на другую зону…
Сел Амиран в расцвете сил и лет: ему не исполнилось и двадцати восьми, когда попал он в Бутырку и менты раскрутили его дело на всю катушку.
Однако до этой, знаменитой Бутырки, Амиран в свои неполные тридцать немало успел, за что многие его уважали и даже любили – хотя были и такие, кто ненавидел его лютой ненавистью и сделал бы все, чтобы убрать Амирана из Москвы.
Первый раз Амиран попал в Москву осенью 1976 года: дедушка Георгий прихватил его, семнадцатилетнего паренька, с собой, когда на собственном «Жигуленке» повез в столицу продавать овечьи шкуры «цеховикам». В то время по всей стране возникали подпольные цеха, где изготовлялись дефицитные товары. А дефицитом было почти все. Умение выделывать шкуры, то есть секреты профессии скорняка, передавалось из поколения в поколение. Георгий получил профессию скорняка по наследству от отца, а тот, в свою очередь, научился у своего отца, который снабжал шубами не только местных князей, но и царский двор. Георгий всерьез надеялся оторвать внука от дурного влияния улицы, а потому подумал, что пора передавать ему если и неумение выделывать шкуры, то хотя бы связи по их реализации в Москве.
– Пусть парень поймет, откуда деньги берутся, – сказал старый Георгий своей дочери Манане, матери Амирана, – тогда, может, он к ним по-другому относиться станет…
– Пускай едет, – со вздохом облегчения согласилась Манана, – все при деле будет, а то совсем от рук отбился, день и ночь на улице.
Матери казалось, что Амиран в свои семнадцать совершенно не знает, чем ему заняться. А он, не желая ее огорчать, не открывал ей свои не совсем праведные увлечения. До четвертого класса он рос как тепличное растение, нередко мать сама водила его в школу. Отца своего Амиран не помнил, но из рассказов матери знал, что тот был достойным человеком, настоящим мужчиной и геройски погиб при пожаре, пытаясь спасти народное добро. С большой долей вероятности можно предположить, что Амиран так бы и вырос, твердо веря в его героическую гибель, если бы неожиданно не вернулся из заключения родной брат отца, дядя Гоча.
От него Амиран и узнал правду о своем отце. Дато действительно погиб в огне, но причиной тому была кровная месть. Трагическая история семей отца Амирана и его матери длилась несколько десятков лет и началась еще в дореволюционные времена. Куда там шекспировским страстям! Казалось бы, любовь Давида к красавице Манане должна была прекратить смертельную вражду между семьями, но на деле…
Манана была на восьмом месяце, когда ее брат, единственный оставшийся в роду мужчина – остальные либо сами ушли в мир иной, либо погибли от рук семьи Давида, – решился на страшный поступок: отомстить не только старинным врагам, но и покарать отступницу, свою сестру.
