– сколько ты могла бы держать меня за руку? Почему бы и нет! Главное оригинальность, ну хоть какая-то. От взгляда к прикосновенью, от прикосновенья к поцелую, от поцелуя… Как же! Размечтался!
Вагончик дернулся и заскользил по склону Орлиной сопки, заставляя молодого пассажира переменить тему размышлений.
"И почему фуникулер не работает ночью?" – думал Никита, уткнувшись взглядом в стекло. – "Сползал бы медленно в сиянье шарообразных ламп, а в темных окнах городской пейзаж и бухта зажигалась бы огнями, с гудками грустными проходящих под мостом судов".
В сладкой дымке фантазий вагончик быстро доставил Никиту на Пушкинскую улицу, и строгий взгляд девушки-машиниста с волевым подбородком заставил немногочисленных пассажиров выйти. На этой улице, в доме под номером шесть, на девятом этаже и жила семья Садаковых, состоявшая из двух человек – матери и сына. Окна двухкомнатной квартиры выходили на набережную, а за невысокими старинными постройками Светланской улицы был хорошо виден Золотой мост, и бухта распростерлась как на ладони, даря смотрящим надежду на лучшее.
Тесная дорога с рядами припаркованных автомобилей на еще не разбитом асфальте довела молодого человека до родной кирпичной стены красной многоэтажки, утопавшей, будто во рву. Никита повернул на мостик, трапом перекинутый к подъездной двери, дошел до середины и, облокотившись на перила, плюнул вниз.
Домой не хотелось. Посвежевшая голова и разгулявшиеся ноги требовали продолжения, однако желудок быстро убедил их в обратном, настырно проурчав. Ему хозяин и подчинился, спустя какие-то минуты, оказавшись на кухне уплетающим холодный обед, не разогретый по вине разбушевавшегося голода и молчаливой лени. Свежий воздух и унылая погода сделали свое дело, а утром, из-за волнения по предстоящему экзамену, Никита не мог затолкнуть в себя даже маленький бутерброд. И вот теперь желудок сыт, голова спокойна, тело расслаблено. Осталось удовлетворить лишь сердце, вот только с ним на порядок сложнее. Если мысли можно подчинить, то чувства никогда. И к молодому человеку вновь возвратился образ загадочной Кристины Максеевой.
– Вот привязалась, – проворчал Никита, выходя на балкон и, не успевая оглядеть окрестности, был отвлечен сигналами сотового телефона.
– Могу поздравить? – раздался в трубке голос матери.
– Да, – ответил Никита. – Четыре.
– Молодец, хотя я почему-то была уверенна…
– Как и я! – резко перебил сын. – Но, видимо, в некоторых случаях куда важнее удача.
– Поел?
– Конечно.
– Тогда до вечера.
– До веч…
– Деду позвони! – отрубил женский голос, будто в отместку. – Он сильно за тебя волнуется!
Последовали короткие гудки.
Мать Никиты была весьма уверенным, в меру строгим и очень добросовестным человеком. Как большинство нормальных
