еще и рога.
– Да, – подхватил он с иронией. – Которыми, кстати, их награждают эти самые верные женщины – те, что на миллион.
Мэри внимательно посмотрела ему в глаза, потом кивнула и подытожила:
– Так я и говорю – у каждого козла должны быть рога. Должны.
Алекс не выдержал и расхохотался:
– Ты, философ сопливый! Что ты про это знаешь?
– Я? – серьезно переспросила Мэри. – Поверь – практически все.
И он понял – пора прекращать разговор, шагнул к ней, положил руку на затылок и грубо притянул к себе, поцеловал почти по-хозяйски. Мэри не сопротивлялась, однако, когда Алекс отпустил ее, встала, вытерла губы с почти брезгливой гримасой и, выходя из комнаты, бросила:
– Н-да… На твои рога надо бы табличку повесить: «Осторожно, если не забодает – так насмерть залижет».
Он тогда разозлился, рванулся было следом, но в последний момент удержал себя – сам виноват, не надо было, и захохотал. Мэри терпеть не могла, когда он поступал подобным образом, но именно это всегда и подстегивало.
Зазвонил телефон, и Алекс, мгновенно стряхнув с себя сонную оторопь, схватил трубку:
– Да, слушаю!
– Ты решил сыграть не по правилам, да?
Алекс мгновенно узнал звонившего и вскипел:
– По твоим правилам я играть не стану! Я всегда устанавливаю свои!
– И надеешься, что я буду подстраиваться? Эти времена прошли. Каждый сам за себя.
– Это ты сказал, не я.
Он бросил трубку и вцепился в волосы. Все запуталось настолько, что, казалось, в этом клубке уже невозможно найти концов.
Марго
Прошло три дня. Джеф больше не звонил, его телефон постоянно отключен, и Марго не могла понять – неужели действительно ревнует ее к Алексу или… Или что-то произошло.
Алекс практически не общался с ней, разве что по вечерам, у камина. Марго спустя многие годы наконец-то научилась не бояться открытого огня, лижущего поленья, и могла без содрогания сидеть в кресле в непосредственной близости к камину. Алекс сделался задумчивым, каким-то отрешенным, больше молчал и постоянно о чем-то думал. Иногда он вдруг брал из рук Марго маленькую Машу и вглядывался в ее личико, словно что-то искал в нем, какие-то черты, знакомые только ему. Марго в такие моменты замирала в кресле, боясь шевелиться. Ей казалось, что Алекс сравнивает ее дочь с кем-то.
Вестей о Маргоше не было, Алекс мрачнел и пропадал где-то целыми днями, возвращался к вечеру разбитый и угрюмый, но где бывает и какие шаги предпринимает, не говорил. Марго искренне сочувствовала ему. Став матерью, она в полной мере ощутила ответственность и все те чувства, которые появляются с рождением ребенка. Зная, как Алекс любит дочь, Марго очень переживала, видя, как он не находит себе места. По ночам ему кто-то звонил, однако разговаривал Алекс всегда на незнакомом языке, а потому Марго,
