А ты – су-ма-сшед-ший Гришка.
Ее шубка пахла духами.
На остановке какая-то женщина поддерживала очень толстого дядьку:
– Сережа. Как ты, Сережа?
– Все хорошо, мама.
– Сережа? Может, «скорую»?
Вдруг мужик айкнул и завалился на снег.
– Се-ре-жа! Сереженька! Люди!
Мы бежали к ним.
– Гришка! Сделай же что-нибудь!
Мужик быстро темнел, становился бурым, потом фиолетовым, я все пытался запустить его сердце, дышал его свекольным запахом, его слюнями, давил на грудину, от меня шел пар, я слышал все через вату в ушах, визг женщины, Лера что-то кричала в мобильник, снег таял на моей шее и потом перестал таять на лице Сергея…
– Ничего, ребята. Вы ничего не могли сделать. – Врач был спокоен как удав. – Ничего. Так бывает. Ладно. Мы его заберем. Поможете поднять. Он страшно тяжелый.
– Конечно.
«Скорая» выключила синие огни и уехала.
– Ты иди, Лера. Муж.
– Кто?
– Муж. Сашка. Сын.
– Хорошо. А ты?
– А я… Я поеду. Все хорошо. Застегни шубку.
– Что?
– Замерзнешь. Беги. Беги. Все хорошо.
– То есть как – ты не племянник Вовчика?
– Вот так – не племянник.
– Погоди. Так не может быть. – Лера даже разволновалась, закурила. – Мне все сказали, что ты его племянник. Что поэтому ты такой борзой. Я не поверила, что тебя могут уволить.
– Вот так. Я был для них чужак. Я пришел по объявлению. Я никто в этом городе. Человек из ниоткуда.
– Врешь.
– Не вру. Все, что я делал, я сделал своей башкой. Я – бедняк.
– Погоди. – Она чуть не заплакала. – А я тебя раскручивала на самые дорогие рестораны, я же думала, что ты…
– Что я блатной? Что я блатной зануда, да?
– Ты сумасшедший. Ты сумасшедший, понятно?
– Понятно, – сказал я.
– Гришка. Что со мной, Гришенька?
Лера сидела на больничной кровати в новеньком спортивном костюмчике, сжавшаяся, похудевшая, растерянная.
– Все хорошо. Классно выглядишь.
– Правда?
– Очень. Отдохнешь, отоспишься. Тебе к лицу.
– Гришка, это же обследование. Я просто подожду, да? Гришка, ведь ничего не болит, что же такое, ну как же так?
– Да все нормально.
Все было плохо. Муж Валерии Игоревны, тюфяк, не умевший вешать мокрые полотенца, тюфяк, не знавший поэтов Серебряного века, завел себе бойкую любовницу. Пока Лера его терпела, он «представляешь, купил этой гадине квартиру, сделал ей ремонт, ты представляешь?! Как же так?!». Совершенно неожиданно уютное мироздание Валерии Игоревны Потоцкой, ее благополучие – со всеми нужными и правильными знакомыми, «булошными», кафешками, музеями и мной, в качестве вибратора души, –
