попасть в книгохранилище округлились глаза.
– Выйдем, – сказала я и потащила Поэта на волю.
– Поступаешь, значит, – сказала я. – И куда?
– Так сюда же, в политех! Птиц, ты чего? Вообще-то я уже поступил. Пришел расписание узнать. Через два дня же за парту садиться.
Поэт приехал поступать в Заборск.
С одной стороны, это хорошо. Я правда очень обрадовалась встрече со старым приятелем.
С другой стороны – почему в заштатный городишко? Ностальгия замучила? Насколько знаю, Поэт сюда не рвался, ни на каникулы, ни на уик, так сказать, энд. Езды до нас от Лесорубинска всего-то часа три. А если всю дорогу топить, то и два. Так что мог бы и наведываться в гости-то.
– Чего в Москву не поехал?
– Да ну, – Поэт чуть поморщился. – Все как сорвались. В Москву, в Москву. Я тебе что, три сестры, что ли? Небо в алмазах можно и здесь увидеть.
Он посмотрел на меня и уже другим тоном, которым раньше сообщал сокровенные тайны, добавил:
– Птиц, я соскучился. По городу, по речке нашей Желтушке, где мы с тобой купались, помнишь? По школе, по отношениям… Здесь все проще. Там, в Лесорубинске, все немного по-другому. Они не для меня, я не для них. Мы с Лесобрубинском чужие. А здесь я свой. Не знаю, может, и пожалею, что вернулся. В одну воду, как ты помнишь…
– Нельзя плюнуть дважды.
Я помнила. Мы любили изменять на свой лад вековые мудрости.
После Поэта я ни с кем не сошлась настолько, чтобы продолжать начатую фразу. Чтобы додумывать мысль и заканчивать действие. И да, я тоже по нему скучала.
– Чего не приехал ни разу?
Поэт пожал плечами:
– К кому? У меня ж тут нет никого. Отца как сюда направили, так и забрали потом. Все бабки-дедки, тетьки-дядьки в Лесорубинске. Да и потом… Я очень занят был.
– Это чем же? Стихи на конкурс писал?
– Ну и писал, – встопорщился Радищев. – И еще много занимался. Очень много. Меня зачем-то отдали в школу с углубленной физикой. А я ее не просто не знал – терпеть не мог. Но папахен уперся. Репетиторов лучших нанимал, за оценками следил. Хочет, чтобы я по его стопам пошел.
Бедный Поэт. У него тоже не было выбора, как и у меня. Только его вынуждал властный родитель, а меня обстоятельства.
– И ты учился?
– Ага. С условием, что поступать буду в заборский политех. Так что вот. Приехал и поступил.
– На физику, что ли? Это ж еще пять лет мучений.
– Нет, конечно. На филологию.
Я расхохоталась. Спросила, утерев слезы:
– И что будет, если папахен узнает?
– Да ну, как он узнает-то?
– Потребует предъявить зачетку, например.
– А, придумаю, что-нибудь… Слушай, Птица, не порть хороший день плохими прогнозами. Лучше про себя расскажи. Живешь все там же?
