Ба! Знакомые все лица!. Генрих Эрлих
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Ба! Знакомые все лица! - Генрих Эрлих страница 4
Но чтобы Софья? Не поверю.
Фамусов
И правильно. Кто ж ей позволит?
Всё это лишь в мечтах, всё в грёзах.
Чацкий
По-прежнему вы держите её
как птицу в клетке, взаперти?
Фамусов
Ну почему же взаперти?
В театр, на вернисаж, в бутик,
К соседям на приём – изволь, но под охраной.
А как иначе? Ведь идёт охота,
Ты загляни в таблоиды иль интернет.
Подумать можно, нет важней вопроса,
Чем кто у Фамусова дочь?
Все Павловны под подозрением.
И если кто из них
займёт вдруг тёплое местечко,
то – берегись, и в фас, и в профиль,
и как живет, и с кем живет,
всё вывалят. Мне это надо?
Не устаю себя хвалить,
что в школу Софью не отдал.
Сейчас бы всё вокруг пестрело
от интервью её соучениц
и селфи их прыщавых лиц
на фоне Софьи.
Чацкий
И всё же школу можно было бы найти…
Фамусов
Какую?! Закрытую, что только для своих?
Такую, где учителя
Боятся сделать замечанье,
Чтобы родителей не прогневить,
А дети меряются меж собой
Машинами, что их привозят в школу,
И бриллиантами в ушах?
Уволь. Уж лучше дома.
С репетитором, как встарь,
Или по-новому, дистанционно.
Полегче стало в университете.
Там нынче учат индивидуально,
Профессор, Софья, больше никого.
Студентам не до этой ерунды,
Они, вишь, деньги зарабатывают, чтобы
Оплачивать свое образование.
Чацкий
Насколько помню я,
у Софьи год последний.
Фамусов
Сегодня ректор привезет диплом,
с отличием, и маскарадный балахон,
который в подражанье Западу
напяливают все выпускники.
Чацкий
Во времена былые надевали и у нас.
Фамусов
Подумать можно, что тогда –
не в подражанье.
Чацкий
И что же дальше?
Фамусов
С Софьей?
Придумаю я что-нибудь, фонд или центр,
Где сможет она себя найти, руководить
Наукою, культурой иль образованьем.
Не вижу тут проблемы.
Чацкий
В чём тогда?
Фамусов
Ты крепче в подлокотники вцепись.
Готов? Так вот: решил я выдать Софью замуж.
Чацкий
Чего так вдруг?
Фамусов
Совсем не вдруг, по долгом размышленьи.
Но к скорому решению меня
Подвигло происшествие с соседом.
Его ты помнишь, барин был большой,
Лет двадцать правил он своим именьем