его мысль.
– Может потому, что стыдно, может потому, что у тебя свое табу, воспитание, правила, запреты, мораль и что там еще может быть.
– Ах вот оно что? – я улыбнулась. – Ишь ты куда роешь.
– Ничего я не рою. Так есть такие у тебя фантазии?
– У меня-то они есть, а вот у тебя?
– Чем, по-твоему, я хуже тебя? Конечно же, есть. Даже думаю, что они есть у всех, только не все могут в этом признаться, может и вправду совестно, стыдно будет, если ты скажешь. А так сидит какая-нибудь бабулька, а сама мечтает о прошедшей молодости и о том как ее тискал парень, который сейчас и полена-то поднять не может. А как хочется вернуться обратно и испытать те минуты. Вот она сидит на завалинке и смотрит на парней, представляя, как занимается любовью. В душе у нее все теплеет, но она никогда этого не скажет вслух, и уж подавно не подаст вида. – Он замолчал, молчала и я.
Стало тихо, так тихо, что я оглянулась назад. Увидев зажженные огни в деревне, почувствовала, что там жизнь. Услышала лай собак, мычанье коров и еще множество звуков, которые сливались воедино и создавали какой-то свой хор шумов.
– Ты знаешь, у меня, конечно же, есть подобные фантазии, именно фантазии. Наверняка никому их не смогу рассказать, просто страшно, что про меня подумают, – и как бы боясь своих слов, я зажала рот ладонями.
Он засмеялся так громко, что мне показалось, что Сережка уже знает, что я имела в виду, услышал их.
– Вот это да, наша фея имеет неприличные фантазии, не поверил бы. Кто нынче вместо котенка?
– Никого нет, никакого котенка, и вообще, ничего нет.
– Не понял. Тогда в чем же проблема, какой запретный плод ты скрываешь?
– Ты честно хочешь это знать? – в темноте я видела его глаза, они не были насмешливыми, они были чертовски любопытными. В ответ он кивнул головой. Я глубоко вздохнула, как будто мне ничего не оставалось, кроме как взять и выложить все начистоту. Кто меня заставлял это сделать, если не я сама себя. – Ну ладно, – начала я. – Только договоримся, что это между нами, – не проронив ни слова, он кивнул в ответ.
Наверное, чтобы мне стало легче, я пошла по дороге, а Сережка поплелся за мной.
– Ты прав, что у каждого своя мораль, через которую нам порой тяжело переступить. Но именно эта мораль и толкает нас сделать что-то такое, отчего щекочет душу. Нет, я не думаю о подвигах. Но мне порой хочется вырваться из своего кокона и расправить крылья. И творить самые непотребные вещи, чтобы потом опять вернуться в рамки приличия и сказать, что это не я, но… – Тут я замолчала, он не перебивал меня, шел рядом и слушал. В этот момент я была ему благодарна за это. Наверное потому, что мне хотелось выговориться, сказать то, что я никогда бы не решилась сделать. То, что я сейчас говорю, уже являлось чем-то для меня непотребным. – Не смейся, ты обещал! – Он снова кивнул.
Я старалась найти слова, но не могла, то ли боялась, то ли действительно не могла подобрать их, что-то меня сдерживало. Есть тонкая грань, когда ты готов, но что-то держит. Я чувствовала эту преграду, не понимая, что это, но чувствовала физически,
