еко не падает
Тихо отходила страда, оставляя на полях солому и костры, несущие запахи дыма по окрестностям. Одинокий серый коршун парил в небе, раскинув на всю длину свои длинные крылья: он выглядывал внизу мышей, игнорируя стаю черных ворон, которые поклевывали зерна, оставшиеся после покоса. В большой клетке золотилось поле с некошеной пшеницей. Возле него маялся мужик, который катал на ладони несколько зерен, выдавленных из колоса, чтобы определить качество. Он поднес ладонь к носу, потом пожевал одно зерно и определил – классная пшеница. Увидев, как за спиной остановилась белая «Нива», из которой вышли двое: один молодой, видимо, сын, а другой – коренастый мужик с круглыми чертами лица, он засуетился.
Мужик сходу выпалил:
– Кто вы такой?
– Здравствуйте, я заготовитель и покупаю пшеницу.
– Какого черта вы полезли в чужое поле? – его голос гремел, как старый патефон, путая нотки, видимо, нервничал. – Не продается.
– Извините, я не настаиваю.
Они разъехались. Пятнадцатилетний сын вопросительно глянул на сердитого отца.
– Папа, ты почему его обманул?
– Что ты сказал?
– Тетя Галя уже столько дней ищет покупателя, а ты сказал, что она не продает.
Мужик резко нажал на тормоза, чтобы на высоких тонах донести до сына истину.
– Ты что, дурак? Я не хочу, чтобы она продала зерно. Я хочу купить это поле вместе с пшеницей. Я уверен: она не справится с этим полем и в конце концов, она его продаст и его купит, знаешь кто? Инвестор. Потом он будет косо смотреть на наше поле. Я в этом не вижу ничего хорошего.
– Но у нее есть сын.
– Он еще маленький и ни к чему не способный.
– Папа. Ты забыл, какой был его отец, дядя Витя – энергичный, трудолюбивый?
– Это был отец.
– А поговорка: яблоко от яблони далеко не падает… —Дима поднял глаза на папу в ожидании ответа.
– Заткнись, понял? – не выдержали нервы фермера и его голос сорвался. – Яблоки, яблони… Учить хочешь уму-разуму. Открой глаза и посмотри, что кругом творится. Капитализм: слабым и сердобольным тут нет места. Дашь слабинку – тебя съедят. Или – или.
«Нива» белого цвета остановилась напротив одиноко сидевшей возле своей калитки старой женщины. Ее звали баба Варвара. Из «Нивы» вышел Богдан, грузный мужчина пятидесяти лет на вид.
– Здравствуйте!
Варвара зашевелилась.
– Здрасьте!
– Вы не скажете, где дом Борисовых?
Варвара напрягла зрение, чтобы хорошо разглядеть незнакомца.
– Я вас первый раз вижу, вы кто?
– Я- фермер.
– Развелось вас тут, – произнесла Варвара с недовольством.– Она скорчила лицо и отвернулась
– Чему же вы не рады? – возмутился фермер, – народ кормим.
Варвара иронично засмеялась.
– Мне хорошо видно, как вы это делаете, – возмущенно глядя на фермера,
произнесла Варвара, – особенно эти… как их называют
– Инвесторы? – подсказал фермер.
– Да, они самые, – с облегчением проговорила Варвара, – понимаете ли,
эти – у них только один интерес – зерно. Ликвидаторы. Разобрали на
кирпичи двенадцать оборудованных свиноферм, где колхоз выращивал
тридцать тысяч свиней, и сегодня они стоят как символы вандализма.
Они, кроме всего прочего, даже присвоили себе часть местной лечебной
амбулатории и вырубили свет. Ужас и издевательства. Получается, что
все работают на одного, а этот один празднует где-то заграницей. Не нравится мне все это. Раньше, какой девиз был?
– Не знаю, – помотал головой фермер. – Я забыл.
– Ну, один за всех и все за одного, так же? Коллективизм: человек без народу- что дерево без плоду.
– Наверное.
– А теперь что?
– Один против всех и все против одного? – произнес Богдан. – Вы это
хотите услышать?
– Точно! —
– Мы это уж слышали, – сказал фермер, – другие времена, мать. – Мужчина подошел поближе, осмотревшись по сторонам, – вы смогли бы мне помочь, и я бы не остался в долгу.
