и наставники Цесаревича ехали отдельно, в вагоне 4-го класса. Камердинер А.А. Волков успел передать в вагон Детей и свиты, оставшихся без продуктов, бутылку молока для Цесаревича и немного холодной телятины, иначе они голодали бы два дня.
Вагон Детей был неописуемо грязен. Солдаты, заметив отвращение Узников, постарались превратить его в полное непотребство. Двери купе приказали держать открытыми. Внутри разместились часовые. Больной Цесаревич скучал по Жильяру и остро переживал унизительность положения, в котором они очутились.
«10(23) мая. Четверг… Наконец они прибыли… Огромная радость была увидеть их снова и обнять после четырехнедельной разлуки и неопределенности…. Очень мало писем дошло до них и от них. Много они, бедные, перетерпели нравственного страдания и в Тобольске и в течение трехдневного пути…» (из дневника Государя).
В ночь приезда Цесаревич упал во сне с кровати и разбил колено. Прежде чем допустить к нему доктора Деревенко, комиссар Авдеев, под угрозой запрещения дальнейших визитов, взял у него обещание говорить с Семьей только на медицинские темы. Доктор вынужденно держал слово, и потому, когда Государыня спросила о придворных, в ответ только развел руками. Государыня восприняла этот жест как знак того, что они расстреляны, и разрыдалась. Оставшиеся в живых придворные так и не поняли, узнала ли Она впоследствии, как на самом деле распорядились свитой.
А распорядились следующим образом: следом за Детьми увезли Гендрикову, Шнейдер, Волкова, Харитонова и Леню Седнева. Остальным комиссары объявили: «Вы нам не нужны», приказали покинуть пределы Пермской губернии и вернуться в Тобольск.
Несмотря на приказ, Жильяр, Гиббс, Теглева, Эрсберг и Буксгевден оставались в Екатеринбурге около десяти дней, так как поезда не ходили. Их вагон отвели на запасные пути, где уже скопилось до 35 тыс. беженцев, хворавших и умиравших в невероятной грязи. Они часто ходили в город, чтобы повидаться с доктором Деревенко и узнать что-либо о Семье. В начале июня их отправили в Тюмень, где они жили очень бедно и скудно. И где дождались белых.
Из увезенных вслед за Детьми приближенных и служащих двоих – повара Харитонова и Леню Седнева – доставили в Ипатьевский дом. Остальных отправили в тюрьму.
Граф Илья Леонидович Татищев, Пьер Жильяр, князь Василий Александрович Долгоруков, Екатерина Адольфовна Шнейдер, графиня Анастасия Васильевна Гендрикова
Когда Волков с Татищевым шли по коридору, из одной камеры крикнули: «Кого ведут?» Татищев ответил: «Из Тобольска». В ответ донеслось: «Понимаем». На другой день к ним посадили Чемодурова, который заболел и был отпущен Государем на родину. Комиссары пообещали отвезти его на вокзал, но, четко следуя своим принципам, обманули, – привезли в тюрьму. Через несколько дней привезли и почти сразу расстреляли матросов Нагорного и Седнева.
10 июля недалеко от тюрьмы, на кладбище, расстреляли Татищева и Долгорукова.
Когда началось наступление
