к Босфору и Дарданеллам!.. Очень тяжелые, жуткие часы. Если Русский гений смог из топи финских болот, из бедных сосновых и берёзовых Приневских лесов создать „парадиз земной“, – что создал бы он здесь!.. И вот – нельзя.
– В деревне тоже понимают… Поди, спросят нас: „Ну а Царьград? Что же это ты руку потерял, а Царьграда не взял?… Пороха, что ль, не хватило?“ Чего я им на это скажу?… Англичанка – скажу – нагадила…»
Несмотря на всю эту неизъяснимую горечь, несмотря на то, что Константинополь остался Стамбулом, Россия могла считать итоги войны утешительными. Сербия, Черногория и Румыния признавались полностью независимыми государствами. Босния и Герцеговина получила автономию в составе Турции. Точно такую же автономию получила Болгария, в состав которой вошла Македония. По договору она обязывалась платить Турции дань. Россия получила от турок 310 миллионов рублей контрибуции. Это была внушительная сумма, если учесть, что месячный заработок хорошего работника в России тогда составлял порядка тридцати рублей. Кроме того, к России перешли Южная Бессарабия, а на Кавказе – крепости Батум, Ардаган, Баязет и Карс. Три последних в 1918 году Ленин, ничуть не сожалея, подарил Турции. Батум и Бессарабия, как и другие бесчисленные завоевания русских орлов, одним взмахом трехпалой руки перестали входить в состав России в конце ХХ века.
И все же никакие успешные итоги не могли развеселить доблестных генералов и государя. Скобелев, переодевшись в гражданский костюм, тайно приехал в Константинополь и несколько дней мрачно бродил по его улицам, воображая, как эти улицы наполняются ликующими русскими солдатами. Сколько раз во время этих тягостных прогулок слеза орошала глаза русского витязя!
Александр II вернулся из действующей армии иным человеком. По свидетельству одного из очевидцев: «Когда царь уезжал на войну, это был высокий и красивый воин, державшийся очень прямо, несколько склонный к полноте. Когда он возвратился, его с трудом можно было узнать. Щеки его отвисли, глаза потускнели, фигура согнулась, всё тело исхудало так, что казалось, это была кожа да кости». Всё это было результатом не столько физических лишений, испытанных на войне императором, сколько тем унижением, на которое он вынужден был пойти перед лицом угрозы полномасштабной войны с Англией и другими европейскими хищниками.
Казалось бы, христианские государства Европы должны бы лишь радоваться, что другое христианское государство отвоюет священную столицу Константина Великого у магометан. Но нет, им было выгоднее держать Турцию в качестве постоянного врага России, чтобы Россия не имела доступа к столь важным проливам. Ни о какой солидарности между христианскими народами не могло быть и речи.
Черная вдова была крайне недовольна тогда тем, что турки не сокрушили русских, возвращение славянам огромной части Балканского полуострова стало для нее настоящим горем.
И вот теперь, через шесть лет после Сан-Стефанского договора, она должна была благословить
