на Пречистенке.
Офис оказался совсем рядом. На ресепшен приветливо улыбались знакомые девицы и я почувствовал себя очень комфортно. Я подошел к стойке и поздоровался. Из-за угла вынырнул Кац и не здороваясь попытался прошмыгнуть мимо меня.
– Привет Кац, как дела?
Пудель уже занес ногу чтобы скрыться в коридоре, но услышав мое приветствие, замер и расплылся в улыбке, блестя золотым зубом.
– A, это ты? Вернулся? Да, что-то давно тебя не видно было… Мне Шеф такие выходные не дает. Все нормально, Рыцарь? – Тут он запнулся и его глаза полезли из орбит. Девицы за стойкой стояли бледные и часто хлопали ресницами, видимо даже мощный процессор Яновой оболочки мог иногда давать сбой.
– Кааац!! – Одновременно одинаковыми голосами закричали они.
Проболтавшийся мерзавец заткнул рот ладошкой, но поняв, что уже поздно, и слов обратно не вернуть, с выпученными глазами упал на колени, мигом принял образ черного пуделя и, поджав хвост, скуля исчез в коридоре.
Немая сцена длилась не долго.
– Что это все значит? – заревел я, как раненный носорог.
Девицы стояли с широко открытыми глазами и лишь хлопали ресницами.
– Что это значит?
– Не зря этого дурака все стремятся убить, – послышался спокойный голос Яна Дроновича у меня за спиной, – ну, уж коль так все сложилось, пойдемте ко мне в кабинет, поговорим.
Ян уселся в большом стеганом кресле из английской кожи и протянул мне полированный хумидор из карельской березы.
– Сигару, чтобы успокоиться?
Я взял двумя пальцами запаянную стеклянную колбу и начал возиться с пробкой. Ян внимательно разглядывал меня, пуская клубы сизыго дыма. Глаза его были изумрудного цвета и легкая улыбка пряталась в уголках его губ.
– ну, что? – ухмыльнулся Дракон, – все разболтали! – что мне сними делать? Этого дурака я, точно отправлю обратно под троллейбус. Заслужил, Пес!
– Ян Дронович, – я уже справился со своей сигарой и пристально смотрел на Дракона через душистый дым, – надо объясниться!
Арта и ее бесы
Ведьма сильно нервничала, она давно подозревала, что ее махинации с выводом денег из компании под подозрением и вся паутина лжи, которой она укутывала своего наивного работодателя, начинала рассыпаться грязными клочьями. Ложь – она на то и ложь, что ее сложно долго прятать от окружающих и никакой памяти не хватит помнить все, что ты там наврал раньше. Арта, так звали ее в миру, врала самозабвенно всем и вся, она всегда помнила, кому и что она врала и ее мозг работал постоянно с перегрузками, координирую всю эту ложь, выстраивая логические цепочки, чтобы где-то, что-то не проскочило наружу и не проявилось подозрительному слушателю. Опыт вранья у нее был колоссальный, порой она само не помнила правду, ибо все мысли были заняты поддержанием правдоподобности всего этого вранья и способами ее подачи окружающим. Она
