с лежанки своей вскочил и придвинулся, любопытствующую рожу со шрамом придвинув поближе.
– Вера, сын мой, не в обрядности и внешних проявлениях человеческих, а в сердце должна быть. Она как талант дается каждому с рождения и либо затухает в страстях пребывающего человека, либо разгорается, страсти превозмогая,– опять попытался отвязаться от него Михаил.
– Да как же их угасить, страсти?– растерялся кавалерист Пьер.– Коль они прут?
– Они «прут», а ты борись с ними. В этом главный труд. Монашество для того и есть, смысл его в том, чтобы уединившись, умерев для мира суетного, преодолеть страсти совершенно. А какой рукой ты себя при этом будешь крестом осенять и как пальцы складывать – это дело десятое.
– Так чего монахи просят у Бога, коль им ничего не надо?– удивился Пьер.
– Смирение просят им дать. Простоты святой. Более ничего и не надобно, для того чтобы войти в Царствие Небесное.
– Только-то?– Пьер разочарованно махнул рукой.– Эдак, любой нищий туда может попасть без труда. Куда уж проще, коль нет ничего своего и попривык, что все пинают, да в шею гонят. Ходят с рукой протянутой и все сносят. Куда проще?
– Не о покорности, внешне проявленной, я говорю, сын мой. А о смирении гордыни и страстей. Иной нищий, прося днем покаянно, ночью за грош медный горло в темном переулке перережет, чтобы страсти свои удовлетворить. Это не Смирение – это покорность обстоятельствам. Дай такому человеку возможность сбросить рубище, облачи в одежды царские и получишь деспота, пострашнее самого дьявола. Смирение, как состояние внутреннее. Состояние души. Вот к чему стремиться нужно и для этого уходят отцы святые в пустынные места, где в постах и молитвах просят Господа об этом, как о даре наивысшем. Многими чудесами наполняются тогда дни их и Дух Святой, опускаясь на молитвенников, ни в чем ограничения им не чинит. Все дает в полноте истиной. Ибо сказал Господь:– «Стучитесь и отверзится. Просите и дано будет вам»,– Пьер почесал в затылке, пытаясь освоить сказанное и, спросил с явным сомнением в голосе:
– Так уж и все?
– Истинное все,– подтвердил Михаил.
– Значит, если молитвенник, в Духе пребывая, попросит Бога груды золота, то получит их немедленно?
– Несомненно, получит, только просить не станет. Зачем ему «груды» эти? Чтобы сторожем потом при них сидеть? Тогда он станет уже не монахом, а сторожем при этих «грудах». Несчастнейшим человеком станет. Рабом золота. Истинная Свобода не в обладании, а в отсутствии привязанности к чему либо. Что за Свобода, коль ты вынужден жизнь свою посвятить сохранению вещей, недвижимости или не дай Бог, страстью воспылав к женщине, станешь бегать вокруг нее с саблей, прочих воспылавших разгоняя. Раб ты тогда страсти и несчастнейший из людей, потому, как и в мыслях и в поступках не свободен. Свободен тот, кто в любое время может подняться и уйти, куда ему вздумается, а не куда его ведут страсти. Им отдается человек и уловленный в сети эти, идет не туда куда хочет, а туда,
