немного пошла в меня, то и через четверть века будешь эффектной дамой!
– Мама, ты же знаешь, что я похожа на папу. У меня и волосы светлые, и к полноте я всегда была склонна. Это ты у нас всю жизнь была, что надо!
– Ну и слава Богу, что ты пошла не в мою породу – не будет наших наследственных хвороб!
– Но ты мне нужна, мама! Ты – единственный человек на свете, кто меня любит! Если тебя не станет, что будет со мной? Я превратилась в жирную уродину, потеряла профессию и у меня проблемы с головой!
– Не плачь, детка! Ирочка тебя подлечит. Через годик здесь, наверняка, найдешь работу. Ты молода, у тебя будет этот дом, я оставлю тебе деньги. Со временем глядишь, и хорошего мужа себе подыщешь.
– Я когда здоровая была, вышла замуж за подонка, а теперь и вовсе напорюсь на уголовника! Женится, через месяц засунет меня в психушку, сам сюда шлюх наведет, а расплачиваться с ними станет моими деньгами. Не умирай, мама! Попробуй, подлечись
Пристально глядя на дочь, изуродованную инсулиновыми инъекциями, Эвелина Родионивна подумала:
– Возможно, Таня права, и сам Господь на ее стороне. Выживу – стану ей опорой, а отравлюсь – так наши муки быстрее закончатся. А так, изведу ее. Уж, на что я терпеливая, и то периодически на стену лезла, когда ухаживала за Ларисой. В любом случае, Ира мне угодила. Если будет невмоготу, приму двойную дозу.
Лина долго молчала, потом неожиданно ответила:
– В принципе, лечиться, пожирая питона, я не хочу. Однако обещаю, что подумаю над этим. Но, клянусь, окончательное решение приму только после того, как ты расскажешь обо всем, что с тобой приключилась. Я догадываюсь, тебе это не просто сделать. Но ты пойми и меня! Должны быть веские причины, чтобы я вместо того, чтобы быстро уйти из жизни так, как это сделал твой отец, выбрала себе шесть недель агонии с температурой и бредом в лужах рвоты и экскрементов. Ну, а в придачу к этому, в редкие моменты просветления, еще и бубнила благодарственные молитвы Создателю!
– Я боюсь тебе все рассказывать, мама. Ты решишь, что я действительно не в своем уме.
– То, что ты мне говорила после своего возвращения сюда, куда разумнее всего, что я слышала за последние дни от окружающих. Сейчас уже далеко за полночь, иди, отдыхай, дорогая. Завтра с утра мы спокойно побеседуем.
Таня, так же, как и Эвелина Родионовна в эту ночь не сомкнули глаз, поднялись на рассвете и, наскоро ополоснув измученные лица, отправились на кухню пить кофе.
– Лучше не тянуть, мама. Пойдем в комнату, устроишься поудобнее, и я тебе все расскажу.
Лина прошла в гостиную, села в кресло и вопросительно уставилась на дочь. Татьяна подошла к окну, долго молчала, глядя на яркие блики восходящего солнца, играющие на стеклах соседних домов, потом резко повернулась лицом к матери и начала.
– Понимаешь, в свое время я не поняла главного только из-за того, что недооценила мелочи… Прости, мне трудно говорить. С чего начать, не знаю. Начну,
