Мне еще никто завтраки в постель не подавал! Это волшебство! Как же я хочу, чтобы оно не заканчивалось!
Какая я была наивная тогда. Верила во все, что мне говорят. Ах, какая наивная.
Неожиданно у Ахмета зазвонил телефон, он неохотно поднял трубку, отойдя на балкон. Его лицо померкло, а в глазах мелькнуло выражение стыда. Почему-то он прятал от меня свои глаза. Я тогда не понимала, в чем дело. Разговор был на турецком языке, поэтому ничего не понимала, но видно было, что сильно напряженный. Можно было подумать, что он пытался что-то доказать, но одновременно ставил кого-то на место. После и вовсе бросил трубку. Он достал с кармана спортивных штанов сигареты и нервно закурил. Я оделась и подошла к нему сзади, прижалась к мускулистой спине. Не стала задавать лишних вопросов, просто слушала его сердцебиение. Мне было так хорошо рядом с ним. Я чувствовала себя под защитой и окутанной любовью, но его тревоги не давали мне покоя. Докурив сигарету, он сказал:
– Родная моя, может, на пляж поедем, искупаемся, а то жара с самого утра стоит?
Я не стала отказывать, подумала, что так будет лучше. Мы быстро собрались и помчались на море. Мне часто рассказывали, что оно опасно внезапными волнами, которые могут утащить тебя на дно, но не сталкивалась с этим. Думала, что меня это не настигнет. Я вспомнила, как бабушка постоянно рассказывала, что, когда она была ребенком, такая волна внезапно их накрыла и ее подруга утонула, а она чудом осталась жива. Труп девочки, к глубокому сожалению, не нашли. По словам бабушки, ее подружку утянуло очень далеко и найти девочку было нереально. Я не стала рассказывать об этом Ахмету, да и мы уже приехали на место. Как ни странно, было очень много народа, даже в такое раннее время. Обычно в девять часов утра пляж практически пуст, а тут целая толпища. Я даже засмеялась, а потом сказала:
– Как сегодня много людей, не протолкнуться.
Мой любимый лишь заулыбался, а потом ответил:
– Ты мой ангел! Я ради тебя на все готов, даже умереть!
Меня даже напугали его слова, внутри неожиданно затряслись поджилки, но вида я не подавала. После утреннего разговора Ахмет сильно изменился. В его взгляде была заметна грусть и боль, он сильно переживал из-за чего-то, но делал вид, что все отлично. Пытался натянуть улыбку, но толком ничего не выходило. Он отвлекал мое внимание на чаек, играющих детей, рассказывал анекдоты. Пытался оградить меня от всех тревог, хотя самая большая беда ждала нас на повороте. Спустя некоторое время Ахмет помчался за мороженым, вернувшись, глубоко вздохнув, сказал:
– Надо бы и искупнуться, а то жара стоит сумасшедшая. О, Дамир! А он что тут забыл? Дамир!
Вдруг в нашу сторону повернулся молодой человек лет около тридцати и пошел к нам с широкой улыбкой. Гладко выбритая кожа аж блестела на солнце, а взгляд черных глаз так и впивался в меня. Этот человек казался странным, но таким же достойным, как и Ахмет. Молодой человек обнял своего друга, а потом поздоровался со мной:
– Здравствуйте!
Я из вежливости тоже поздоровалась. Ахмет
