й. Как только я открыла глаза, ко мне тут же вернулись все мысли, которые меня волновали последнее время. Моя любимая младшая сестра выходит замуж. Я не то чтобы ревновала, но переживала, смогу ли я ей теперь позвонить в три часа ночи потому, что только что посмотрела классный фильм, и мне надо с ней срочно обсудить это, или смогу ли я ей сказать: а полетели в эти выходные в Париж, просто на два дня, просто потому, что весна, просто потому, что интересная выставка, а потом ночной клуб и танцы до утра. А в прошлом году мы были на местном рынке в Хьюстоне и увидели беспородного худющего щенка, мы только перекинулись взглядом, взглядом поддержки и правильности решения, через двадцать минут он уже сидел у нас на заднем сиденье моей машины, через тридцать минут его звали Роки, через час мы вместе с Вики купили ему кожаный ошейник, миску и королевскую собачью кровать. Между прочим, ошейник он сгрыз сразу, а весь этот год проспал вместе со мной в моей постели. А сейчас это избалованное животное находится в большом номере собачьей гостиницы, так как вся наша семья уже в Италии. Сначала девичник в Портофино, а потом свадьба на озере Комо. Я понимала, что я не теряю сестру, я теряю лучшего в мире моего партнёра, компаньона. Мы всегда все делали вместе, мы все планировали вместе, мы мечтали вместе. А теперь она все это будет делать с Николасом. Это, конечно, немного эгоистично, я должна радоваться за свою сестру, что она так сильно влюблена, что Николас ей сделал предложение, и вот через неделю свадьба. Но мне не нравится Николас, я ничего не могу с собой сделать, я искренне стараюсь его принять и полюбить, но он мне не нравится. И я впервые в жизни не могу этим поделиться со своим лучшим другом, со своей сестрой, которой я всегда всё рассказывала о своих чувствах и переживаниях. Виктории совсем не понравится, если я ей скажу, что не в восторге от её будущего мужа, ведь она так сильно влюблена в Николаса.
Погруженная в свои мысли, я и не сразу заметила, что самолёт стало трясти, и тряска стала усиливаться. Стюардессы стали быстро собирать оставшуюся еду и напитки у всех пассажиров. Из динамиков раздался голос капитана корабля, что мы попали в зону сильной турбулентности, что надо поднять спинки кресел, пристегнуть ремни, ну и так далее, все как обычно, я даже не придала этому сначала значение, но самолёт стало подбрасывать, как на американских горках. Мне стало как‑то не по себе. Тут опять раздался голос капитана, что из‑за сильного грозового фронта самолёт вынужден совершить посадку в аэропорту Ниццы, а не в аэропорту Генуи.
Вот это да! Как же я успею сегодня вечером на девичник к своей родной сестре? Вечером я должна быть в Портофино.
Через полчаса сильнейшей тряски самолёт все‑таки сел в Ницце, капитан корабля сообщил, что персонал авиакомпании в ближайшее время организует перевозку всех пассажиров в Геную наземным транспортом, а пока все пассажиры приглашаются в зал ожидания аэропорта, где всем будут предложены лёгкие напитки.
Я стала собирать все свои книги и журналы, которые, думала, прочту в полёте, но вместо этого весь полёт я то проваливалась в сон, то думала про свадьбу сестры.
Зал ожидания был переполнен из‑за непогоды. Многие самолёты совершили вынужденную посадку в Ницце. Возле маленького кафе столпилось очень много людей, на удивление я увидела один свободный маленький столик, к которому был приставлен один стул. Я поспешила сесть за этот столик, так как не успела выпить чаю в самолёте. В Америке сейчас ночь, и мне надо было как‑то взбодриться, чтобы адаптироваться к местному времени. Вокруг столиков суетливо бегал официант, все его звали, махали руками и хотели сделать заказ. Я тоже робко ему помахала, но он даже не посмотрел в мою сторону.
В этот момент рядом со мной раздался негромкий, но очень сильный голос.
– Извините! Я могу заказать кофе?
Официант и я одновременно повернулись на этот голос. Я увидела за соседним столиком мужчину, он поднял руку, в которой держал банкноту в сто евро. Это Ницца, Лазурный берег, уже давно все привыкли к широким жестам отдыхающих здесь богачей. Официант сразу все правильно понял: что, если он сейчас принесёт кофе этому мужчине, сто евро – его. Он кивнул ему и быстрым шагом удалился к барной стойке, чтобы принести заказ и забрать свои большие чаевые.
Я лично не люблю такие жесты, – есть очередь, все хотят выпить кофе, это как‑то не по мне. Наверное, это было написано на моем лице, после трансатлантического перелёта и сильной турбулентности как‑то сложно думать о своём выражении лица.
Я ещё не успела повернуться к своему столику, как этот мужчина пристально посмотрел на меня и сказал:
– Я просто ценю своё время, не хочу ждать как все.
Я не знала, что ответить, натянуто улыбнулась, отвернулась к своему столику и увидела, что официант уже бежит с дымящейся чашкой кофе к моему соседу.
– Ещё один кофе, пожалуйста.
Я опять повернулась, мой сосед протягивал ему вторую банкноту в сто евро.
Официант улыбнулся и опять побежал к барной стойке. Все
