против Советского Союза германская, английская и японская разведки.
В директиве был перечислен круг иранцев-подозреваемых: в первую очередь это находящиеся на оперативном учете и разрабатываемые перебежчики и политэмигранты; далее следовали контрабандисты и вожди различных иранских племен. А завершали список – занимавшие наиболее важные посты бывшие служащие существовавших ранее фирм со смешанным англо-иранским капиталом, руководители религиозных сект, бывшие басмачи, старосты иранских колоний и бывшие подрядчики на караванных путях и т. д.
Ежов в директиве подчеркивал, что особое внимание надо обратить на тщательную «очистку» от подозрительных иранцев советских пограничных районов и промышленных предприятий (в первую очередь – оборонного значения), транспорта, морских портов, армии, флота, войск и органов НКВД. Поэтому одновременно с арестами иранцев планировалось «начать следственную работу с целью полного вскрытия всех очагов и линий шпионско-диверсионной, повстанческой и националистической работы иранцев, обращая особое внимание на раскрытие связей с английской, германской и японской разведками».
При этом в «иранской операции» не давались разнарядки по арестам, и уже успевшие «набить руку» на делах представителей других национальностей сотрудники НКВД в областях и республиках рьяно взялись за поиски новых врагов, и по прошествии времени количество репрессированных среди иранцев многократно превысило запланированные Ежовым две с половиной тысячи человек.
По мнению исследователей В. Хаустова и Л. Самуэльсона (Хаустов Владимир, Самуэльсон Леннарт. Сталин, НКВД и репрессии 1936–1938 гг. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2010), «ряд операций, например, по афганцам и иранцам, можно рассматривать как средство политического давления в целях усиления влияния СССР в сопредельных государствах».
Принятое 31 января 1938 года января постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об антисоветских элементах» продлило «национальные операции», включая иранскую, до 15 апреля 1938 года.
8 февраля 1938 года Сталину нарком Ежов отправил сводку важнейших показаний арестованных ГУГБ НКВД Союза ССР за 7–8 февраля 1938 года. В тексте (Лубянка. Советская элита на сталинской голгофе. 1937–1938. М.: МФД, 2011) – допрос иранского шпиона, связанного со своим посольством: «РОУШАН Багер, бывший преподаватель иранского языка в военной Академии. Допрашивали: ДЗИВОВ, РЯСНОЙ.
На допросе 4 февраля с.г. сознался, что являлся провокатором в Иранской компартии.
По провокаторской работе он был связан с агентом полиции, тоже пролезшим в иранскую компартию, – ШИРИНОВНИ.
В 1928 году иранской разведкой РОУШАН был переброшен в СССР с заданиями диверсионно-шпионского характера. По приезде в СССР под видом политэмигранта РОУШАН устроился на учебу в КУТВ и связался с руководителями Иранского сектора КУТВа ФУРУЗИ, также провокатором и агентом иранской полиции.
В 1930 году, как показал РОУШАН, он был
