обещали быть паиньками. Правда ведь? – Хорёк смешливо подмигнул братьям, в ответ получив синхронный кивок двух картофельных голов.
Возле входа в конюшни Чауд остановился. Ким встрепенулся.
– Там кто-то есть, – коротко сказал Чауд.
Ким повернулся к братьям. Перепачканные в крови и земле, они накинули на себя куртки поверх тюремной робы, снятые, скорее всего, с убитых охранников. Придурковатый взгляд выражал готовность вернуться к сражению. Ким протянул им оружие.
– Разберитесь.
Переглянувшись, братья расцвели в кровожадной эйфории.
Грэг Лауд ждал. Он слышал выстрелы, крики и взрывы, но не двигался с места. Как только начался бунт, он передал план по обороне старшинам отрядов, предельно ясно указав, как поступать, если мятежникам удастся выйти за пределы тюремной зоны. Но интуиция гнала его с поля сражения. Ситуация казалась просто неуправляемой. У Грэга не осталось сомнений, что тот, кто придумал весь этот хитроумный и жестокий план, непременно решит незаметно ускользнуть, пока все заняты обстрелом и выживанием. Из тюрьмы существовало только два выхода, и оба находились в северном крыле. Первый представлял собой длинный путь, отгороженный смотровыми вышками со снайперами. Он использовался исключительно для заключённых. Второй, находясь поодаль, наоборот, впускал и выпускал гостей и рабочий персонал. Опережая события, Лауд представил, что когда преступный сброд, несмотря на перекрёстный снайперский огонь, будет прорываться, хватаясь за призрачный шанс, то настоящий стратег предпочтёт воспользоваться главной дверью, не привлекая к себе шума.
Каждая минута прибавляла по седому волосу на голове Лауда. Он не участвовал в обороне, не командовал отрядами напрямую. Вместо этого он взял двух охранников и, притаившись в конюшне, решил устроить засаду. Он рисковал своей должностью и репутацией, не имея даже представления, кого ждать. Но что-то внутри подсказывало ему остаться. Ожидание продлилось больше часа, прежде чем послышались шаги. Грэг подал сигнал солдатам и сам занял удобную позицию для выстрела. Дверь не спешила открываться. От напряжения Лауду свело челюсть. Он не мог ждать более и решил подобраться чуть поближе, но стоило ему сделать шаг, как сбоку от него затрещала стена, и через неё кубарем проломились братья Голл, навалившись всем телом на Лауда.
– А вот и мы! – крикнули беглецы, прижимая начальника к полу.
Охранники попытались подобраться ближе, но выстрелы снесли сначала одного, а секундой позже прикончили и второго. Лауд проклинал себя, что попался. Тяжело дыша, ему было не пошевелиться под весом мясистых братьев.
Ким с недоумением отошел в сторонку с Чаудом и Хорьком. Жаба побежал отвязывать лошадей.
– Проклятье, это Лауд! Вот же чутье у человека! Даже не верится, что он понял, где нас поджидать. – Ким раздумывал над дальнейшей судьбой начальника тюрьмы, поглядывая то на Хорька, то на Чауда.
– Только скажи, и я разберусь, –
