а я растерянно наблюдаю за ними, и опускаюсь на крышу без сил. Черные птицы вьются над моей головой, а я чувствую, как мои нервы, словно воск от свечи, тают, и вот уже не контролирую свои эмоции. И кричу, так громко, что есть сил, чтобы они убирались от меня прочь. Сквозь рыданья вижу, как черные птицы испуганно разлетаются от моего тела, жалобно вскрикивая. А я шепчу, чтобы они нашли то, что поможет мне поговорить с графом Морелье.
Любовь… отвергнутая, и брошенная на растерзанье красным хищным глазам и острым клыкам – все, что у меня осталось от прошлой жизни. Мне так не хочется отказываться от нее. Я понимаю, что выгляжу жалко, цепляясь за ниточки прошлого, тем более, за те, что причиняют физическую боль. Но пока что никак не могу по-другому. Уж лучше умереть вновь, но пока что у меня это не вышло.
Кажется, я провалилась в сон, и вижу странные образы в голове. Черные птицы кружат над незнакомым городом, и каким-то известным только им образом, общаются между собой. Они словно чувствуют друг друга на расстоянии. Вороны ищут людей. Они жаждут охоты? Зачем им нужны люди, ведь мне они никак не помогут? Птицы видят искрящуюся ауру, которая непрерывной оболочкой окружает тела встречающихся на их глаза людей.
Одна птица села у окна, и наблюдает за тем, как любящая мать готовит своим детям еду. Странно, ведь нам обычно готовила прислуга, а мы точно не ее дети. Женщина думает о своих детях с любовью. А глаза ворона навязчиво прокручивают то, как рядом с ней появляется демон этой ночью, и убивает ее. Но… как же ее дети… у нее ведь такая светлая душа…
Другой ворон сидит на какой-то куче мусора, и внимательно изучает пьяницу, валяющегося в этой же грязи, обложившись пустыми бутылками. Рядом с ним стоит черная тень. А в затуманенной голове пьяницы мелькают безумные мысли о том, что готов убить любого за еще одну такую бутылку. Я узнала эту тень – это тот же демон, который собирается ночью отнять душу у той маменьки, готовящей для своих чад.
Что-то внутри меня противится тому, что сейчас вижу. И в моей голове возникает мысль, что если не будет пьяницы – женщина будет жить и у нее получится воспитать своих детей.
Еще один ворон наблюдает за мужчиной, который так же пьян. Он на едва передвигающихся ногах направляется к огромной желтой повозке, с множеством сидений. На ней написано: «дети». Ворон показывает мне, что будет, если мужчина станет управлять повозкой: она свалится с моста прямо в воду. Множество детских криков о пощаде заставляют меня открыть глаза.
Поднявшись с холодной поверхности крыши, я чувствую, как внутри все противится тому, что показали мне вороны. Они показали все это именно для меня, и почему-то сомнений в этом не было. И если это все – правда, и очевидно – будущее, то знаю, как можно все исправить. Я стою над пропастью и смотрю на восходящее солнце, которое едва пробивается меж гигантских домов. Иссохшие бывшие тучи, обрушившие этой ночью на город
