теперь знал, что мать и отец не были его настоящими родителями:
– Мою мать убил Советский Союз, – он зло раздул изящные ноздри, – она стала мученицей еврейского народа, а мой отец неизвестен, но он тоже был сионист и религиозный человек…
Родители, как он продолжал звать рава и ребецин Бергерг, считали именно так. С точки зрения Исаака, в его жизни почти ничего не изменилось:
– На самом деле я Судаков, а не Бергер и мне нельзя оставаться наедине с мамой или сестрами, – учительница повысила голос, однако парень не прислушался, – но дома всегда такой цирк, как говорит мама, что если и захочешь, то не уединишься…
Исааку было жаль тратить время на нотации. Кроме старшей сестры, Сары, сегодня больше никто из девчонок в школу не пошел. Морозы стояли, как выражались в Заречье, хилые, градусник не дотягивал до минус двадцати, однако банда Бергеров притворилась больными:
– Иначе никак не получилось бы, – Исаак нахмурился, – папу в последний раз отпускали домой осенью, а маму утром отвезли в Сыктывкар…
На рассвете он сам бегал в единственную в Заречье амбулаторию, откуда и вызвали к их домику городскую скорую помощь. После уроков Исаак собирался позвонить в родильный дом с единственного же в поселке телефона-автомата. Он не ожидал, что дело займет много времени:
– Девчонки считают, что опять будет сестричка, – он смотрел поверх головы завуча, – нечего, хватит сестричек. Два брата – это мало, надо еще…
Младшие присматривали за шестилетней Леей, четырехлетним Авраамом и двухлетним Бенционом, названным в честь матери Исаака:
– Это у нас восьмой ребенок, – довольно подумал парень, – теперь маме дадут орден материнской славы…
К ордену полагались выплаты, которые пришлись бы весьма кстати Бергерам. Они получали денежные переводы из Москвы, от дальнего родственника, как весело говорил Лазарь Абрамович, и из Чердыни, от еще одних Бергеров:
– София беспокоится, как им сделать брит, – вспомнил Исаак, – в Чердыни нет евреев-врачей, а здесь мы все устроили, – доктор приезжал из Сыктывкара прямо в Заречье. Мать обычно не проводила в родильном доме и недели:
– Она говорит, что незачем там торчать, – хмыкнул Исаак, – может быть, у Софии и Якова Савельевича будет девочка, а если нет, мы что-нибудь придумаем…
София тоже ждала ребенка. Исаак был доволен успехом его шидуха:
– Они всегда друг на друга смотрели, – парень быстро улыбнулся, – сестер я тоже выдам замуж, но надо, чтобы кто-то остался здесь, помогать маме, – ему надоело жужжание завуча:
– Я все понял, – мальчик подхватил ободранный портфель, – драться плохо, Советский Союз – интернациональное государство и евреев в нем никто не обижает. Но евреи все равно должны жить в Израиле, Татьяна Александровна, – он, не прощаясь, вышел из учительской:
– У Сары
