еще видны на шее знаки ран от побоев; веселая, почти безумная в веселости, она свистала, кричала и трещала языком, как лягушка вечером в воде кричит.
При ней стало еще веселее: Хафуз играл, Сайда плясала, шевелила спиной, стоя долго на месте, щелкала пальцами… Мы с сестрой смеялись.
Потом все четверо мы стали хором петь нашу греческую марсельезу:
О! мой длинный, острый меч…
И ты горное ружье мое, огневая птица,
Вы убиваете турка,
Уничтожаете тирана…
Хафуз не первый из критских турок, который поет, смеясь, эту песню… Что они чувствуют при этом, не знаю. Быть может, музыка им нравится…
Сайда опять рассмешила нас; прервала пение и сказала:
– Хафуз-ага, когда турок будем бить, я тебя не трону, а своего мужа убью.
– А что, – спросил Хафуз, – ревнив верно, бьет тебя?
– Ба! бить ему меня! Он меньше меня ростом…
– Так за что же?
– Вот за то, что короткий такой; я хочу мужа пали-кара, как ты, такого..
И защелкала опять языком, встала и простилась:
– Пойду, – говорит, – домой; будет мой короткий сердиться, что запоздала…
– А, боишься? – сказал Хафуз. – Так я нарочно с тобой вместе пойду. Может быть, муж нас увидит и прибьет тебя.
– Если так, так à la Franka24 пойдем вместе, Хафуз-ага! – схватила его под руку и пошла с ним через сад до калитки.
– Adieu, mademoiselle!25 – сказала она нам у калитки и подала мне руку. Потом обратилась к Хафузу: – подай Хризо à la Franka руку.
Хафуз, немного краснея, протянул руку. Хризо, опять нимало не смутясь, пожала ему руку.
Тогда мне пришла мысль… Я сказал сестре так, что Хафуз слышал:
– Я в русское консульство уйду на целый вечер; а ты бы пошла на вечер к соседке…
Хризо отвечала, что посидит дома. Когда калитка заперлась за нашими гостями, она позвала служанку нашу и сказала ей:
– А ты, моя девочка, не скучай дома; поди с детьми на дорогу погуляй…
Я увидал, что моя хитрость удалась. Как только стемнело немного, я с величайшей осторожностью пробрался чрез задние тропинки и засел в глубокую рытвину, которая входит со стороны в наш сад. На краю ее, у стенки нашей, выросла большая смоковница; я сидел под ней и думал:
– Другой дороги Хафузу к нам нет! Я его увижу, а он не увидит меня.
Не просидел я и пяти минут, как Хафуз пришел и стал у нашей стенки.
Постоял, осмотрелся и начал тихонько насвистывать песню.
Хризо тотчас же вышла, и, облокотясь оба на ограду, они стали разговаривать.
– Видела ходжу26? – спросил Хафуз.
– Видела.
– Что он говорил тебе?
– Много говорил. Хорошие слова все сказал. Говорил: «видишь,
То есть «по-французски».
Прощайте, мадемуазель! (фр.)
Исламский учитель, миссионер.
