голое и безликое начало американской истории. Хотя, на самом деле, никакая национальная история не была менее прозаичной, чем эта, так как всякому гостю предстояло пересечь море, чтобы достичь цели, а море в силу загадочности горизонта, бешенства штормов, и изменчивости погоды, всегда – территория романтики.
Во все времена и для всех мореплавателей остров на другом берегу океана был чем-то особенно привлекательным. Само его существование было овеяно магией для всех исследователей. Нам остров предлагает вершины, поднимающиеся из глубин. Он постоянная в меняющемся мире, он плодородная долина после голой равнины, он покой после опасности. Океан вечно хочет поглотить остров, а остров – океан. Они живут бок о бок, друзья и одновременно враги. Остров символизирует безопасность в тихую погоду и опасность во время шторма. В бурю моряк радуется, что не рядом с ним. И даже если до этого он направлялся к острову, он разворачивает корабль и уходит в открытое море. Часто если моряк ищет остров, то не может найти его. Всю зиму автор провел на острове Фаял и видел, как во время шторма в гавани дрейфовал корабль. Его сорвало с якоря, и он смог вернуться в порт только через неделю.
В тропическом океане разбросаны группы островов, которым особенно подойдет название, данное Германом Мелвиллем "Las Encantadas” – Зачарованные острова. Обыкновенно эти острова вулканического происхождения. На них нет никакой растительности кроме кактусов или колючих кустов со странными названиями. Там нет никаких обитателей кроме насекомых и рептилий: ящериц, пауков, змей – а также огромного количества черепах, живущих там, похоже, с допотопных времен. Они покрыты водорослями и океанской слизью. Если там и обитают птицы, то это странные и тяжелые пингвины, пролетающие альбатросы или буревестники, прозванные океанскими пересмешниками и высиживающие там потомство. Ночью эти птицы возвращаются на ночлег, но на рассвете они ловят ветер и парят над океаном, оставляя остров пустым. Единственная бурлящая или красивая форма жизни, которая всегда окружает остров – бесчисленное множество рыб, всех форм и размеров. Часто они намного красивее любых золотых, красных и желтых бабочек.
Ступив на такой остров, ты тут же начинаешь понимать все легенды о чарах, которые годами собирались вокруг таких мест. Забравшись на самую высокую точку, ты будто оказываешься на мачте какого-то одинокого судна, захваченного навсегда морем. Ты чувствуешь, как будто никого до тебя здесь не было. В тоже время, возможно, даже там, если посмотреть прямо вниз, можно увидеть в расщелине скалы остатки кормы или мачты какого-нибудь разбитого судна, укрытые всевозможными ракушками и водорослями. Не важно, как далеко находится остров или как мирно он кажется лежит на воде, его могут окружать подводные течения, которые пенятся и кружат вокруг него. Эти течения в любое время и в самую тихую погоду также опасны как буря. Они сводят компас с ума, а штурвал теряет управляемость. Важно также помнить, что остров не только появляется и исчезает за горизонтом в ярком и темном небе, но он меняется по высоте и форме, двоится в мираже, или выглядит разбитым на две или три части. Действительно, записи пирата Коули по поводу одного из таких островов, который он посетил, гласят: “Мое воображение побудило назвать его “Зачарованный остров Коули”, так как мы видели этот остров с нескольких
направлений, указанных компасом. Он постоянно менял форму. Иногда он был похож на разрушенную крепость, иногда на огромный город”.
Если большинство из всего этого верно сейчас, то в доколумбовые времена, когда люди постоянно смотрели через Атлантический океан на запад, гадая о том, что за ним, было еще вернее. В те времена, когда никто точно не знал, что из себя представляет обозримый океан – это море или широкое озеро, то часто его называли “Море Тьмы”. Друг римского поэта Овидия, описывая первое приближение к этому морю говорит, что, когда ты попадаешь в него исчезает сам день, а мир вскоре погружается в вечный мрак.
"Quo ferimur? Ruit ipsa Dies, orbemque relictum
Ultima perpetuis claudit natura tenebris."
Тем не менее, многие народы смутно верили, что обители богов находятся где-то за ним-в "ином мире", области наполовину земной, наполовину Небесной, откуда духи усопших не могут пересечь воду, чтобы вернуться; и поэтому они постоянно представляли себе путешествия, совершаемые избранными смертными на заколдованные острова. В довершение всего в Атлантике иногда открывались и снова терялись настоящие острова, как, например, Канарские острова, которые были названы счастливыми островами незадолго до христианской эры, а затем были потеряны из виду на тринадцать столетий, прежде чем их снова открыли.
Первыми, кто наделил острова в пределах видимости притягательностью зачарованности, были Европейцы – ирландцы, валлийцы, бретонцы или испанцы. Позже, когда эти острова были лучше изучены, людские фантазии перенесли загадочность дальше, на неизвестное западное море. Границы легенды постепенно расширялись пока не превратились в воображаемую карту Колумба. Пожилой астроном Тосканелли, например, рассказывал ему о преимуществах создания промежуточной станции на воображаемом острове Антиллия. Точно также как было
