что в трюм!
Понимая, что дела начинают принимать для меня катастрофический оборот, я попытался спасти ситуацию:
– Капитан! Что вы такое говорите?! Вы же прекрасно знаете, что я не мог сделать этого! Сколько верой и правдой я служил вам и вашему судну «Элиабель»…
Но мне не дали договорить: крепкие руки схватили меня и потащили к трюму. Множество крепких рук! Хотя это не меняло дела: я не собирался вырываться и отбиваться, так как это, по моему мнению, могло служить доказательством моей вины. «Капитан, опомнитесь!» – только и успел крикнуть я еще, но через мгновение оказался в темном трюме.
Честно сказать, мне неприятно вспоминать о времени, которое я там провел, поэтому с вашего позволения я опущу описание того, что там происходило. Хотя, впрочем, что там, по большому счету, могло происходить?! Конечно же, ничего! Я сидел, словно мышь в темной норе, ничего не предпринимая, да, собственно, и не имея возможности что-либо предпринять! Единственное, что мне оставалось, – это размышлять над тем, как же это могло так случиться, и почему жертвой всего этого стал ни кто иной, а именно я?! Что за дикое недоразумение?! Как эти часы оказались в моих вещах?! Что за всем этим кроется?!
Сидя в темном трюме, я фактически потерял счет времени, поэтому не знаю, как долго мы следовали к Азорским островам. Однажды я ощутил, что качка стала как бы не такой сильной. Не знаю, чем еще объяснить мое тогдашнее состояние, но я явственно почувствовал, что корабль не движется. Я был уверен, что мы стоим на якоре. Моя неопределенность объясняется тем, что раньше всяческие изменения в жизнедеятельности корабля (лечь на другой курс, убрать паруса или выбросить якоря), осуществлялись тогда, когда я находился наверху, на палубе. К внутреннему ощущению добавлялись чисто визуальные: глаза-то видят, что происходит вокруг! Зачем гадать?! Сейчас же, сидя в темноте, мне, к тому же и совершенно удрученному, терзающемуся мыслями и догадками относительно своего будущего, ничего не оставалось, как гадать: что же происходит там, наверху, в том другом мире, таком привычном и родном, ставшем в одночасье для меня таким далеким, желанным и недоступным!
Вскоре послышались шорохи и возня, и тут же яркий пучок света засиял над моей головой.
– Эй, воришка! Подымайся сюда! – послышался чей-то голос.
Перебарывая в себе горечь обиды и унижения, я все же взял себя в руки и, жмурясь от яркого солнечного света, стал подниматься наверх.
На палубе собралась едва ли не вся команда. Еще бы: такое событие случается не каждый день! И хотя такого вида наказание для провинившихся матросов во времена освоения Нового Света было не таким уж редким, я лично сталкивался с подобным случаем впервые. Увы, мне в этом представлении была отведена главная, далеко незавидная, роль!
Ощутив боковым зрением обилие зеленого цвета справа от себя, я чисто инстинктивно повернул голову и увидел совсем рядом живописный берег, который, невзирая на его красоты, отныне должен был стать для меня тюрьмой. В душе было пусто
