ица, сидели неподвижно. Их легко можно принять за статуи, которым фанатично поклоняются прихожане в храмах, разбросанных по всему миру, если бы не заинтересованные взгляды, сверкающие оттенками всех стихий. Само действо, как и место, в котором оно происходило, было сокрыто от посторонних, так что, оценить торжественную уникальность момента некому. Если только одинокой душе, призванной для великого суда. Но разве смертным дано узреть божественное? Скудное мышление и ограниченность восприятия просто не способны различить переливающиеся всеми оттенками радуги нити стихий и вложенное в создание зала мастерство. Для простых жителей Груона, которым довелось побывать в Чертогах богов, зал Судилищ – всего лишь мрачное помещение, наполненное тьмой и давящее неосязаемым грузом силы.
Суд Богов! Немногие смертные решались воззвать к нему, потому что отчаянно смелой просьбой они вручали собственную судьбу в руки Высших существ. С того самого момента, как раздавалось сокровенное «Взываю к суду богов!», смертный не принадлежал себе. Требования о мести, справедливости, обретения силы, власти, богатств или любви не оставались без ответа. Но и плата за божественное благословение бралась соответствующая: вечная служба откликнувшемуся на зов богу. Проходили столетия, за которые умирали близкие или возлюбленные, стирались с лица земли города и народы, находили свою погибель враги и соперники, а неофиты продолжали свою нелегкую службу, превращаясь в бездушных исполнителей божественной воли: паладинов, жрецов или карающих дланей. Были времена, когда к суду богов взывал каждый второй, не гнушаясь беспокоить Великих из-за мелочных склок, алчности или чрезмерной гордыни. Таких глупцов боги карали на месте, введя за правило тщательно изучать кандидата и чистоту его помыслов. Вся сознательная жизнь смертного, вплоть до сокровенных мыслей и тайных желаний, изучалась и взвешивалась на особых весах, созданных богиней закона и порядка – Эридой. Состоящие из двенадцати чаш, по числу правивших когда-то богов, весы вбирали в себя человеческую жизнь, распределяя поступки, свершенные смертным, по категориям и особенностям, присущим какому-либо божеству. Если в помыслах человека преобладало стремление к наживе, алчность и ложь, это преданный неофит Найала, бога иллюзий, лжи и плутовства. Жажда убийств и чужой крови – верная дорога к храму Крэсса, бога войны. Распутство и похоть, либо занятия черным ремеслом некромантов служили проторенной дорожкой к Раэнсу, богу сладострастия и покровителю мертвых. Алидике, богине удачи и покровительнице водной стихии, благоволили моряки, разбойники и охотники за удачей. Ну а те, кто жаждал мести или справедливого суда, обращались за помощью к Антору, богу справедливости и мести.
Внимательно следящие за событиями, которые привели просительницу в зал судилищ, Антор и Найал переглянулись, когда чаши их весов замерли на одном уровне. Это означало, что смертная не брезговала лгать, изворачиваться, заключать сомнительные сделки и приносить клятвы, исполнять которые не собиралась. При наличии сильного дара стихийницы, высокого происхождения и весьма приятной внешности, смертная казалась лакомым кусочком для искушенных богов. В то же время цель, которую она преследовала, и в которую неистово верила, была благородной. Сильные чувства, бушевавшие в хрупком на вид теле, не добрали сущую малость, чтобы в соперничество вступила Лейта, богиня любви и семейного очага. Всему виной предательство того, кому несчастная больше всего верила. Оттого и решилась на отчаянный шаг, воззвав к суду богов и требуя справедливости. И столь искренней была вера в божественное правосудие, столь сильной жажда возмездия, что Антор не мог не ответить на этот зов. Кому бы ни выпал жребий заполучить столь желанного неофита, для себя бог решил, что приложит все усилия к тому, чтобы распутать столь искусно сплетенный клубок интриг и наказать виновников, по справедливости.
– Как делить будем? – гулким эхом раздался моложавый голос Найала. Бог любил являться людям в виде простодушного угловатого подростка, этакого простачка, которого любой может обвести вокруг пальца. На деле же, матерый интриган с громадным багажом знаний за спиной, в два счета мог обставить даже бога, не то что смертного.
Переговоры богов велись на ментальном уровне, скрытом от случайных слушателей и недоступном даже посвященным. Лишь по своему желанию Высшие существа могли заговорить со смертным. Кандидатам же в неофиты такой роскоши не дозволялось. Девушка, а, вернее, ее дух, находилась в особом коконе, где время тянулось бесконечность или пролетало в один миг, и никакого спора между богами, естественно, не слышала. Ей хватило того, что вся жизнь пронеслась перед глазами, равнодушно отображая все действия и поступки. То, что любое ее решение сказывалось на жизнях окружающих, смертная не замечала. До этого момента. Сломанные судьбы, жизни, чьи-то разрушенные мечты – вот что следовало из невинных забав, вседозволенности и внутренней черствости.
– Я не такая! Я все исправлю. Я изменюсь, – кусая призрачные губы, беззвучно плакала душа смертной, – простите меня. Пожалуйста. Простите, если сможете. Клянусь, я на все готова, лишь бы все исправить.
– Слышал? – довольно хмыкнул Найал, – еще одна пустая клятва. Из девчонки получится
