– очерк социального христианства», правда без подписи; этим и исчерпывался круг его интересов. Моя мать старела, дом понемногу приходил в упадок.
Самый старший из моих братьев – Пауль – стал монахом-бенедиктинцем, младший брат Антон учился в закрытой школе. Грегор, который был старше меня на пять лет, был уже женат, а сестра замужем.
Предстоящая встреча сулила хоть что-то новое, и я с нетерпением ожидал ее.
От Деггендорфа до Ландсхута в Нижней Баварии, где жили Грегор и его молодая жена, было около 60 миль. Я прибыл на утреннем поезде, а от станции пошел пешком, любуясь чистым осенним небом. У Грегора была аптека на главной улице города, где собиралась вся местная аристократия. Я думал, что приду слишком рано, но с большим удивлением обнаружил, что железные ставни открыты, а перед домом стоит шикарный автомобиль. Должно быть, генерал Людендорф и Гитлер прибыли из Мюнхена на машине и опередили меня.
Грегор без промедления представил нас друг другу. Людендорф сразу же произвел на меня яркое впечатление. У него были крупные черты лица и волевой подбородок. Его твердый взгляд из-под густых бровей заставлял вас идти на попятную. Было видно, что, несмотря на гражданскую одежду, во всем его облике был виден генерал. Его железная воля ощущалась с первой же секунды общения. Его товарищ, одетый в синий костюм, сидел в кресле и, казалось, стремился занимать как можно меньше места, как будто стараясь укрыться за широкой спиной генерала. Что я мог тогда сказать о Гитлере? Это был абсолютно незнакомый мне человек с правильными чертами лица и жесткими усиками. Ему шел тридцать второй год. В то время мешки под глазами, которые позднее стали столь заметны, еще только намечались. На его лице еще не лежала печать одухотворенности, и оно еще не приобрело знакомого всему миру выражения особой значительности. Гитлер казался обыкновенным молодым человеком. Его бледность свидетельствовала лишь о недостатке свежего воздуха и физических упражнений.
Мы перешли к завтраку. Людендорф вперил в меня свои инквизиторские глаза.
– Ваш брат рассказывал мне о вас, – сказал он. – Сколько лет вы служили?
– Четыре с половиной года, господин генерал, – ответил я. – Я был самым молодым баварским добровольцем. Три года я был рядовым, а полтора года – младшим лейтенантом и лейтенантом. Я служил в армии со 2 августа 1914 года по 30 июня 1919-го и был дважды ранен.
– Браво! – воскликнул Людендорф и, подняв зеленую рюмку на массивной ножке, предложил нам выпить. Мы, естественно, откликнулись на его призыв, но, к моему удивлению, в стакане Гитлера оказалась простая вода.
– Господин Гитлер – трезвенник, – объяснил, улыбнувшись, Грегор. – К тому же он еще и вегетарианец, – добавил брат, с опаской поглядывая на свою жену.
– Я надеюсь, господин Гитлер не захочет меня обидеть, отказавшись отведать мою стряпню, – спокойно, но в то же время с вызовом сказала моя невестка.
В
