чем Самтен Гьяцо, но, когда мы доходили до темы дзогчен, то я даже не отваживался продолжать беседу. Когда мы обсуждали „Новые сокровища“, я кое-как мог поддерживать разговор, но он вгонял меня в краску, когда мы начинали говорить о медитации».
В линии баром-кагью Самтена Гьяцо считали воплощением Четырёхрукого Махакалы, одного из самых значительных охранителей Дхармы[84]. Кроме того, второй Чоклинг из Цикея однажды в своём видении встретился с Самтеном Гьяцо, который предстал перед ним как воплощение Вималамитры.
С самых юных лет я глубоко уважал своего гуру. В своём поведении Самтен Гьяцо хранил монашеские обеты со всей чистотой и строгостью. Он никогда не пробовал спиртного и не ел мяса. Его поступки всегда были в ладу с практикой бодхисаттв.
Некоторые из нас, кто виделся с ним каждый день, не замечали его качеств, точь-в-точь как жители Лхасы, которые никогда не видели статуи Джово, считая, что у них ещё масса времени, чтобы пойти и посмотреть. Но если со всем вниманием приглядеться к этому учителю, то было совершенно очевидно, что он преисполнен сострадания, стойкости и преданности.
Самтен Гьяцо никогда не льстил другим, преувеличивая их достоинства. Он говорил откровенно, передавая всё именно так, как оно есть, ничего не прибавляя и не убавляя. Он никогда не обсуждал темы, которые могли кого-то задеть.
Мой гуру был абсолютно надёжен и честен во всех отношениях. Если он вам что-то обещал, то потом никогда не забывал. Вот такой он был человек – заслуживающий полного доверия. Он почти не болел, или, по крайней мере, я никогда не слышал от него жалоб, даже на головную боль или на какую-то ещё. А ещё он не строил планов дальше, чем на один день, и всегда выполнял свои задачи.
Самтен Гьяцо был предельно внимателен к своим повседневным делам, как духовным, так и светским. Например, давая посвящения, он никогда не пропускал ни одного слова или фразы. Он выполнял весь ритуал, от подготовки до заключительных строк, в состоянии истинной медитации, так что, едва зайдя в помещение, вы ощущали, что сейчас по-настоящему получите посвящение. Вот такой он был учитель.
Других людей пугала скрупулёзность Самтена Гьяцо, и, боясь, что не подойдут под его мерки, они часто считали себя неподготовленными для участия в ритуалах в его присутствии. Нельзя было допустить ни единой ошибки в приготовлении торма или упустить какую-то деталь в расположении мандалы на алтаре, поскольку было известно, что он не только это заметит, но и сочтёт неприемлемым. Едва ли вы нашли бы человека более дотошного – он во всём стремился к совершенству. Ламы-новички не осмеливались как-то выделяться, когда он руководил церемонией.
Самтен Гьяцо был так образован и опытен, так надёжен и неподражаем, что его сравнивали с Марпой, гуру-переводчиком, который принёс учения кагью из Индии.
Однако мой коренной учитель никогда не старался произвести впечатление, никогда не выставлял напоказ свои высокие духовные достижения
Тулку может считаться перерождением не только жившего ранее учителя, но и божества. Например, говорят, что Далай-лама – воплощение Авалокитешвары. Четырёхрукий Махакала – гневное проявление Авалокитешвары. [ЭПК]
