style="font-size:15px;"> Когда незадолго до этого здесь же печатали экслибрисы работы Калашникова, сделанные также по заказу Никифорова, в подарок для президента Финляндии Урхо Калева Кекконена и для мексиканского художника коммунистических убеждений Хосе Давида Альфаро Сикейроса, такого ажиотажа не было. Причём, на этих работах Анатолий Иванович решился награвировать свои инициалы.
Эти подарки Никифорова, символизировавшие мир между странами, широко освещались в центральной печати, что способствовало изменению отношения властей к экслибрису, а Николаю Алексеевичу упростили переход к более сложной задаче, экслибрису Первого секретаря ЦК КПСС.
После выпуска экслибриса Хрущёва, Николай Алексеевич стал для всех работников типографии, включая и руководителей, заказчиком с особым положением. Он никогда не играл в серьёзность, но этот статус умело, как бы невзначай, поддерживал. Правда, письма в ответ от Хрущёва он, похоже, не получил, но охотно рассказывал, если спрашивали, как ему дома подключали специальный телефонный аппарат, когда должен был быть звонок то ли из приёмной Никиты Сергеевича, то ли его самого. Скорее всего, обошлось звонком референта. Но очень скоро Хрущёва освободили от высокой должности, и Никифоров стал шутить, мол, есть примета, когда его заставляют делать книжный знак, вот чем это кончается. А особое положение в типографии у него, тем не менее, сохранилось.
Если вдуматься, Никифоров этим книжным знаком завершил в истории нашей страны период многолетнего запрета экслибриса. Выход в свет экслибриса руководителя партии был прецедентом, имевшим далеко идущие последствия. Он давал всем, бесправным тогда перед цензурой, организаторам выставок экслибриса во всей стране козырь, против которого была бессильна самодеятельность чиновников.
Поскольку Никифоров ставил перед собой задачу изготовления экслибриса для Хрущёва вовсе не из-за любви к тому или к его действиям, а как важный шаг в упрочении положения экслибриса в обществе, то постарался представить свержение этого политика ничего не значащим для себя.
Если спрашивали, отделывался шутками, но сам эту тему старался не поднимать. Если он и нервничал при этом, то, умело скрывая это.
Но вот Анатолию Ивановичу Калашникову, уже вышедшему на зарубежных заказчиков, пришлось переживать всерьёз. Отечественные книголюбы и коллекционеры, конечно, мечтали иметь экслибрис работы такого мастера, но сложившийся уровень советских зарплат исключал возможность полноценной оплаты ими такого заказа. Могли, как Никифоров, помочь организовать выставку, надеясь за это получить в подарок экслибрис (Калашников, к слову, награвировал два экслибриса для Никифорова), но заказывать и платить графику наши коллекционеры не спешили. А вот за рубежом были другие возможности, да и деньги. Поэтому Анатолий Иванович налаживал зарубежные связи. Но переписка графика с заграничными корреспондентами, да тем более переписка
