видом и уже хотел выразить неудовольствие, но Арнессон поднял руку.
– Простите, одну минуту. Я пришел предложить свои услуги благородному делу правосудия, обывательского правосудия, потому что с философской точки зрения никакого правосудия, никакой справедливости не существует. – Он сел напротив Маркхэма и цинично усмехнулся. – Печальный факт неожиданной кончины мистера Робина взывает к моей научной натуре. Это интересная проблема, в ней чувствуется математический привкус: имеется ряд точных данных, и из них надо определить некоторые неизвестные величины. Я как раз тот гений, который способен решить эту задачу.
– А как вы будете ее решать, мистер Арнессон? – Маркхэм уважал ум и знания этого человека и чувствовал под его насмешливым легкомыслием серьезные намерения.
– Я пока не составил уравнения. – Арнессон вытащил из кармана старую трубку и вертел ее в руках. – Мне всегда хотелось поработать в сыскном деле – ненасытное любопытство физика, – и у меня давно уже создалась теория, что математика выгодно приложима к решению пошлых, мелочных вопросов жизни на этой ничтожной планете. В мире есть закон, и я не вижу достаточных причин утверждать, что сущность и положение преступника не могут быть открыты таким же способом, каким открыли планету Нептун, то есть изучением нарушений правильности движения Урана по орбите. – Арнессон замолчал и стал набивать трубку. – Вот я и желаю применить к этой запутанной чепухе методы открытия Нептуна. Мне нужны данные, и я пришел просить довериться мне и сообщить факты; давайте организуем некое интеллектуальное товарищество. Решая эту проблему, я попутно докажу свою теорию, что математика лежит в основе всякой истины. Согласны?
– Я с удовольствием изложу вам все, что мы знаем на сегодняшний день, мистер Арнессон, – ответил Маркхэм. – Но я не обещаю ставить вас в известность обо всем последующем. Вдруг это будет противоречить целям правосудия и затруднять следствие?
Вэнс сидел с полузакрытыми глазами: по-видимому, предложение Арнессона в первый момент не понравилось ему, но вдруг он резко повернулся к Маркхэму и заявил:
– Я не вижу причин препятствовать мистеру Арнессону перевести преступление на язык прикладной математики. Я уверен, что он будет скромен и воспользуется сведениями только для научных целей. Вероятно, его просвещенная помощь понадобится нам в этом противоречивом и запутанном деле.
Маркхэм достаточно хорошо знал Вэнса, чтобы понять обдуманность его предложения, и я нисколько не удивился, когда следователь сказал Арнессону:
– Ладно. Мы дадим вам все имеющиеся у нас данные для выработки вашей математической формулы. Что вас интересует в первую очередь?
– Пока ничего. Я знаю то же, что и вы. Когда вы уйдете, я вытрясу кое-что из Пайна и Бидл, только не пренебрегайте тем, что я откопаю.
В эту минуту парадная дверь отворилась, и полицейский, карауливший у входа, вошел в сопровождении какого-то человека.
