в этом доме?
– Нет, сэр. Мой кабинет выходит на 75-ю улицу, и я все утро просидел у окна, все время писал. Когда после ленча я вернулся к работе, то увидел толпу, полицейские автомобили и одетого в униформу стража у дверей.
Вэнс задумчиво рассматривал Парди, а потом спросил:
– Кто-нибудь выходил из дома нынче утром?
Тот медленно покачал головой.
– Никого особенного. Около десяти явились двое молодых людей, приятели мисс Диллард, позже вышла Бидл с рыночной корзинкой. Вот и все, что я запомнил.
– Вы видели, как ушли эти мужчины?
– Не берусь утверждать. – Парди нахмурился. – Мне кажется, что только один из них направился через ворота на стрельбище. Но это лишь мое впечатление.
– В котором часу это было?
– Право, не ручаюсь за точность. Где-нибудь через час после его прихода.
– Вы не припомните, кто-нибудь другой входил сегодня утром в дом профессора? Или, может, покидал его?
– Я видел, как вернулась мисс Диллард с тенниса – это было около половины первого, и меня позвали завтракать. Белл даже помахала мне ракеткой.
– И больше никого?
– Вроде, никого, – с сожалением в голосе ответил Парди.
– Один из молодых людей убит, – объявил Вэнс.
– Мистер Робин, или Кок-Робин, – вставил Арнессон с комической гримасой, которая не понравилась мне из-за своей неуместности.
– Боже! Какое несчастье! – искренне поразился Парди. – Робин? Чемпион стрелкового клуба мисс Белл?
– Единственное его право на бессмертие. Именно он.
– Бедная Белл! – Что-то в манере Парди заставило Вэнса внимательно посмотреть на него. – Надеюсь, она не слишком убита этой трагедией?
– Разумеется, она эмоционально отнеслась к ней, – произнес Арнессон. – Но для таких происшествий существует полиция. Столько волнений из-за такого по сути пустяка! Вся земля покрыта крошечными движущимися комочками нечистых углеводов, подобных Робину; в общем и целом они носят название «человечество».
Парди грустно и снисходительно улыбнулся; очевидно, он был хорошо знаком с циничными выходками Арнессона. Потом Парди обратился к Маркхэму:
– Разрешите мне повидать мисс Диллард и ее дядю?
– Да, конечно, – ответил Вэнс, прежде чем Маркхэм пришел к какому-либо решению. – Они в библиотеке.
Пробормотав слова благодарности, Парди удалился.
– Странный субъект, – промолвил Арнессон, когда шаги Парди затихли. – Куча денег. Живет, как хочет. Единственная страсть – шахматы. Любит решать задачи.
– Шахматные задачи? – Вэнс с интересом взглянул на собеседника. – Так это Джон Парди? Изобретатель гамбита Парди?
– Он самый. – Арнессон опять скорчил гримасу. – Он написал книгу о гамбите и вообще покровительствовал шахматной игре: устраивал турниры, носился по всему свету, чтобы присутствовать на
