го детства!
– Не волнуйся, Марфуша, папенька ничего не узнает, – бодро заверила Соня. – Я так хочу! – топнула она ножкой, выказывая тем самым свой гнев и крайнюю раздражительность.
Марфуша же отвернулась и продолжила вытирать пыль с комода.
– Ах, так! Ты на меня и смотреть не желаешь?! – возмутилась юная барышня. – Тогда я…я …я – тянула она, думая чем бы пригрозить несговорчивой горничной и заставить-таки воплотить свой план, но так ничего и не придумав, достала из потайного ящика секретера красивую расписную шкатулку и открыла её.
В шкатулке было полным полно различных украшений, которые ей дарили то на именины, а то и вовсе – просто так. Но один подарок приводил юную Сонечку в трепет: серебряный массивный мужской перстень с крупными терракотовыми гранатами. Девочка любила украдкой от домашних доставать свою потаённую сокровищницу, доставать гранатовый перстень и…предаваться мечтам.
Соня извлекла перстень из шкатулки и украдкой от Марфуши поцеловала его: ведь это подарок самого Серёженьки!
Сергей Васильевич Воронов, или попросту в доме Бироевых – Серёженька, так как он приходился сёстрам Сонечки и старшей Елизавете, троюродным кузеном, привыкли с самого его детства. А теперь же, когда он достиг возраста и поступил на службу в гусарский полк в чине корнета, и вовсе были рады, особенно девочки. Сонечка так вообще краснела при встрече с юным корнетом, чем доставляла не мало удовольствия ехидной Лизке, и та не упустив возможности, отпускала в адрес младшей сестры колкие замечания.
Сергей и сам подозревал о чувствах своей кузины – вёл себя достойно, ибо считал, что высмеивать подобные вещи недостойно настоящего мужчины, а гусара – в особенности. Но Лизонька не была ни гусаром, ни мужчиной, и продолжала насмехаться над младшей сестрой.
Однажды, видя такое дело, Сергей и вовсе сжалился над Сонечкой и подарил ей свой перстень, правда, тот ему был дорог, – но чего не сделаешь ради юной барышни!
Лизка от такого поступка прикусила язык и сильно обиделась на сестру, так как сама имела виды на кузена. Соня же пришла в неописуемый восторг, прижала перстень к груди, пообещав, что он будет её самой великой драгоценностью.
С тех пор минуло полгода, приближалось Рождество, и Сонечке уж очень хотелось узнать: с кем суждено ей будет связать свою судьбу? – дай Бог, чтобы с Серёжей.
Теперь же Соня нарочито демонстративно, надела перстень на большой правый пальчик, впрочем, он всё равно сваливался, и покрутила так, чтобы на камни попали отблески свечи, отчего гранаты приобрели просто мистический оттенок.
Любопытная Марфуша еле сдерживалась, делая вид, что увлечённо продолжает бороться с ненавистной пылью. Наконец она не выдержала и обернулась.
– Чего это у вас, Софья Николаевна? Никак новая безделица появилась?
– То же скажешь: БЕЗДЕЛИЦА! – возмутилась юная барышня. – Это подарок самого Сергея Воронова. Он мне перстень подарил прошедшим летом. Так-то вот! Просто взял и подарил!
– Просто – не бывает! – возразила умудрённая опытом Марфуша. – Он старше вас, почитай, на четыре года, ему уж – семнадцать минуло.
– Ну и что! – недоумевала Соня. – Мужчины рано не женятся. Это нас в шестнадцать лет замуж выдают…
– Вас не выдадут, едва тринадцать исполнилось. Не беспокойтесь. Батюшка ваш, Николай Дмитриевич, уж больно строг и считает, что замуж раньше восемнадцати выходить не след.
Соня и сама прекрасно знала о строгих взглядах своего папеньки, статского советника, чего-чего, а строгости в нём было более, чем достаточно, недаром – важный чиновник. Но всё равно не унималась, отчаянно пытаясь привлечь Марфушу к воплощению своего плана.
– Ну, Марфуша-а-а… – снова протянула она. – Неужели моя судьба тебе безразлична?
– Вовсе нет, Софья Николаевна! Но…но…
Соня поняла: настал тот переломный момент, когда необходимо найти нужное слово и… упрямая Марфуша непременно согласиться.
– Я заметила, что сестрица моя, Лизка, постоянно пребывает в мечтах. Уж не по Сергею ли Васильевичу? – она лукаво улыбнулась и искоса посмотрела на горничную.
Та охнула.
– Да, что вы, право! У неё на уме совсем другой кавалер!
– Да, а я не уверена… Ну, Марфуша-а-а, – снова заныла Соня. – Помоги мне, одна я не справлюсь.
– Ох! Софья Николаевна, подведёте вы меня под монастырь!
Горничная всплеснула руками, понимая, что барышня не отстанет.
– Ага! – ликующе воскликнула юная негодница. – Значит, согласна!
– Если, барин прознают…
– Не волнуйся, –
