сказал это словно вскользь, все глядя на луну. Красиво поет негр в старом форте, но песня его не утешит Жудит.
Руфино протянул Ливии руку:
– Ну, пошел я…
– Я тоже приду. Попозже…
Руфино отошел на несколько шагов. Остановился:
– Вот печаль-то… Тяжко… Как скажу ей, что он погиб?
Почесал задумчиво голову. Отошел еще немного. Ливии стало так грустно. Никогда больше Жудит не узнает любви. Никогда не выйдет с любимым в море, в час, когда светит луна. Ночи ей теперь даны уж не для любви, а для слез… Руфино протянул руку:
– Пойдем со мной, Ливия. Ты лучше знаешь, как сказать…
Но ведь Ливия ожидает свою любовь, Гума скоро будет здесь, алый фонарик «Смелого» вот-вот покажется вдали, еще немного, и они обнимут друг друга, прижмутся друг к другу всем телом. Еще немного – и его шлюп поплывет по светлой полосе, которую луна простелила на море. Ливия ожидает свою любовь, она не может уйти. Сегодня, после всего этого страха, после того, как перед глазами ее стояло видение Гумы, тонущего в бурном море, Ливия хочет любви, хочет радости, хочет страсти. Ливия не может идти плакать к Жудит, которой не суждено уж любить.
– Я гляжу, не покажется ли Гума, Руфино.
Пожалуй, негр подумает, что у нее сердца нет… Но ведь Гума скоро уж… Ливия произносит тихо:
– Я немножко позже приду…
Руфино приветливо машет рукой:
– Ну, доброй ночи тогда…
– До скорого…
Руфино нехотя делает еще несколько шагов. Смотрит на луну, слушает песню, доносящуюся с форта:
Пусть волны качают нашу любовь…
Оборачивается:
– Ливия…
– Да?
– Ты знала, что она ребенка ждет?
– Жудит?
– Такое вот дело…
Идет дальше. Еще раз взглядывает на луну. Удаляется. В старом форте голос поет:
Ночь для любви дана…
Мария Клара плачет и смеется в объятьях мужа. Ливия вдруг срывается с места и кричит Руфино, тень которого виднеется вдали:
– Я иду с тобой.
Они идут вместе. Она все еще не спускает взгляда с моря. Кто знает, может быть, фонарь, что поблескивает вдали, горит на борту «Смелого»?
Жудит – высокая мулатка, и живот у нее уже натягивает ситцевое платье. Все молчат. Негр Руфино беспомощно машет руками, не зная, куда их девать, и в испуге глядит на остальных. Ливия – вся сострадание, нежно поддерживает голову Жудит. Много уж людей собралось. Пробормотав соболезнование, они топчутся на месте, ожидая, когда принесут тела погибших, которые другие моряки ищут на дне морском. Из угла, где притаилась Жудит, слышатся глухие рыдания, и руки Ливии подымаются и опускаются в каких-то ласковых взмахах. Потом пришли шкипер Мануэл и Мария Клара, глаза у нее сонные.
Ничто не напоминает более о недавней буре. Даже Мария Клара прервала свои любовные вздохи. Ничто не напоминает о буре. Но почему ж тогда
