страны, народа, – мгновенно нашелся Юрий.
– Защиты от кого? – тут же пальнул Очерет и въелся в Юрия колючим вопросительным взглядом.
Видимо, чувствуя скрытый смысл и подвох в вопросе Очерета, Юрий молчал. Молчал и Мэлс. Хмелев с любопытством ждал, что они ответят.
В эту минуту Петр Петрович встал и не по возрасту шустро мотнулся за дверь – в кабинет с библиотекой. Он вышел оттуда с какой-то старой книжкой, послюнявил палец, полистал страницы и громко объявил:
– Стоп-стоп-стоп, господа-товарищи! Прошу всех внимания!
В большой гостиной дачи стало тихо, лишь слышно было, как тикают старинные напольные часы.
– Прошу всех внимания! – еще раз объявил Гартин, – здесь у нас зашел разговор о том, для чего предназначена армия, от кого она должна защищать Отечество… А нас, офицеров, обвиняют в измене присяге… Так? Так! Ну тогда давайте послушаем вот это… Прошу тишины!
И Гартин торжественным голосом стал читать:
– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, соблюдать конституцию СССР и советские законы, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству.
Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа!»…
Закончив читать Присягу, Гартин пронзил величественным взглядом победителя Юрия и Мэлса.
– Ну и от каких вра-гов (он сделал на этом слове насмешливый акцент) должна была защищать Родину армия? Чьи кишки мы обязаны были наматывать на траки танков, а? Кого убивать? Я не видел вра-гов (снова тот же насмешливый акцент) у Белого дома… Там были наши же люди… И никто не отдавал нам приказа убивать их! Мы не давали клятву убивать своих людей!
– Извините, но это лицемерная демагогия! – воскликнул Мэлс, – и эта ваша демагогия уничтожается простым вопросом!
– Каким же? – зло гаркнул Очерет.
– А вот таким! – ехидным тоном отозвался Мэлс. – Почему же вы октябре 93-го посреди Москвы убивали своих людей?
– Да-да, странно как-то получается, – добавил Юрий, до краев наливая водку в свою пузатую рюмку, – в августе 91-го вы вра-гов среди наших людей не видели, а в октябре 93-го браво палили по ним из танковых пушек!
В
