даже рассердиться не получается.
– Зачем ты сбежал на войну, Рю?
– Ну… вам же нужны соратники. Я умею сражаться. Изучал тактику и стратегию. Я прочла… то есть прочел “Искусство войны”, “Наставления юношам, ступающим на доблестный путь воина”, “Объединение царства”, “Пять ступеней духа”, “Воспоминания о самханской войне” и все записки всех генералов!
По мере того, как Рю говорил, в его глазах загорался огонек.
– Все записки всех генералов? – даже не пытаясь скрыть иронию, переспросил Джин.
– Все!
– Это меняет ситуацию. Без такого ценного помощника мне, конечно, не справиться.
Мальчишка понял сарказм и поник.
– Кто была твоя мать, Рю?
– Юрико Едзивара.
– Наложница?
– Нет, – паренек снова покраснел. Да так, что даже уши стали малиновыми. – Она… супруга господина Едзивары. Вассала отца. Была…
Джин присвистнул. Это объясняло все. В том числе, почему он никогда не слышал о существовании Рю Ясукаты.
– Ясно, – он снова осмотрел мальчишку, пытаясь понять, что с ним делать.
Если подумать, то парень совсем не промах и целеустремленности ему не занимать. Сумел добраться из Оясимы до материка, преодолеть три провинции, найти ставку Джина. Задача, которая по силам не каждому взрослому. Да и пятнадцать лет – не десять. Самый возраст, чтобы стать мужчиной и попрощаться со всей этой юношеской придурью.
Война – жестокий, но самый верный способ повзрослеть.
***
Тэруко никогда не умела и не любила врать. Когда она пыталась это делать, голос сам собой менялся, начинал звучать неестественно и фальшиво, уши и щеки вспыхивали, а взгляд принимался трусливо бегать.
Отец вот всегда понимал, когда она кривила душой, и укоризненно качал головой: “Тэруко-чан, к лицу ли дочери самурая осквернять себя ложью?”
И сейчас под доброжелательным и насмешливым взглядом Джина ей хотелось сгореть со стыда. Казалось, он все понимает и просто забавляется. Как кот с мышью.
Сердце еще колотилось в заполошном ритме, и руки чуть дрожали от пережитого на маслобойне ужаса. Стоило прикрыть глаза, как в памяти вставали раскаленные до малинового свечения щипцы в руках палача. И хотелось плюнуть, забыть о том, что она сильная, смелая. Обнять мужа, спрятать лицо у него на груди и выплакать свое одиночество и все испытания последних недель.
Обнять? При мысли о реакции Джина Тэруко криво ухмыльнулась.
Дракончик Рю – так ласково называл ее иногда отец. И еще так звали сынишку госпожи Едзивары, с которым Тэруко играла в детстве.
Признаться в том, что она – это она, недоставало смелости. Разве кто поверит в подобное превращение? Нет, скорее Джин назовет ее в лицо лгуном и прикажет вернуть на маслобойню.
Душа еще отказывалась принять непоправимое. Слишком мало времени прошло с тех пор, как ее, рыдающую, обнаружил на холме дозорный отряд. Принцесса не
