смущенно посмотрела на «Анну».
– Чтобы вас никто не беспокоил, барышня, я вас на ключ закрою.
– С ума сошла?!
Катя дернула плечиком, округлила глаза и подняла вверх палец, словно предупреждая о чем, и вышла. Только юбка закрутилась винтом, а в замке дважды повернулся ключ.
Боится меня одну оставить, без присмотра. Верно, тот случай с подушкой вспоминает. Интересно, было это на самом деле или Кате привиделось? Вначале лестница, потом подушка, в третий раз может не повезти.
«Анна» лежала на прохладных простынях, почти не ощущая боли. Её глаза бродили по комнате, останавливались на уже знакомых предметах. Лучи заходящего солнца играли на богатых окладах икон, отражались зайчиками на противоположной стене, словно на гладкой поверхности моря. Она вспомнила похожий вечер позднего лета, когда…
Нет, нет! Никаких воспоминаний. Не рвать себе душу. Пусть заживет рана в сердце, тогда можно будет предаваться воспоминаниям. Еще не время.
За дверью послышались шаги и приглушенные голоса. Ключ повернулся в замке. На пороге стояла Катя, а за ее плечом маячил неопрятно одетый, давно не стриженный, но тщательно выбритый мужчина. Близко посаженные глаза, вытянутый череп и квадратный подбородок выдавали немца или прибалта. Шагнув в комнату, посетитель галантно отвесил поклон, поздоровался и застыл с важным видом в трех шагах от постели «Анны».
– Это Иохим, барышня, – пояснила Катя.
– Я пришел удостовериться, высокочтимая госпожа, что вы действительно пожелали кофе, который в России мало популярный, особенно в провинции, – Иохим говорил с заметным акцентом. – Мы, немцы, уважаем сей напиток, потому что он бодрит и придает мыслям ясность.
Иохим подошел ближе и протянул «Анне» жестяную коробку с разрисованной крышкой. Крышка закрывалась на мизерный крючочек, а на крышке был изображен эпизод разгрузки неграми старинного парусника. Видны были даже мелкие детали, такие, например, как ожерелья на шеях черных рабов, подзорная труба в руках капитана, полосатая бандана на голове боцмана.
Немец открыл жестянку, чтобы «Анна» в полной мере могла насладиться ароматом заморского напитка. Она ощутила легкий запах обжаренных зерен и еще какой-то посторонний запашок. В молотый кофе, явно, было что-то добавлено.
– С чем у вас кофе, уважаемый? – стараясь сохранить серьезный вид, произнесла женщина. – Я чувствую постороннюю добавку, но … что это могло быть?
Иохим поднял брови чуть ни ко лбу.
– Высокочтимая госпожа имеет тонкое обоняние, если смогла заметить аромат корня цикория, который я добавляю, потому что знаю его целебные свойства. Этот корень…
– Не надо, Иохим. Про цикорий я знаю, – начала «Анна», но, встретившись с удивленным взглядом Кати, прикусила язык. – Не помню, кто мне рассказывал или я читала, – стала она путаться.
Иохим деликатно не заметил смущения барышни и продолжал расхваливать кофе.
– Я немедленно иду
