лица.
В этот момент мужик, на которого я указал начинает улыбаться, и я вдруг вижу, что он от всех остальных отличается тем, что тщательно выбрит, брюки на нём с отглаженной стрелкой, туфли надраены до блеска, а на груди очень дорогой свитер с американским орлом.
– Подсадной, – мелькнула у меня мысль. – Точно. Так они всегда делают: кого-то из своих ментов ставят.
Но мужик махнул рукой:
– Ладно, кончай ломать комедию, начальник. Я ведь всё равно уже признался.
Конвой выводит остальных и мы остаёмся втроём с ним и с капитаном. Мужик, который меня грабил – это и есть главарь банды Сергей Котенёв. Он хоть и контуженный, но силища у него, как у быка. Сидит он от меня в двух метрах, закинув ногу за ногу. Сейчас он похож на отработавшего тяжёлую смену трудягу, который пришёл домой, сел на диванчик, жена вокруг него суетится, горячий бощец ставит и наливает стопку водки. Он сейчас опрокинет стопарик, крякнет., похлебает борща, сунет ноги в мягкие тапочки и станет смотреть по телевизору футбол ЦСКА – Динамо Тбилиси. А глаза добрые, совсем как у Ленина на картине. И нет в них ни капли раскаянья, что загубил он немало невинных душ. Я всегда был против смертной казни, считая, что только тот, кто дал жизнь, имеет право её отнять – то есть Бог, но тут впервые я вдруг явственно понял, что если не расстрелять его – он отсидит любой срок и будет делать то же самое, потому что ничего другого он делать не умеет и не захочет никогда.
Потом начался суд в Железнодорожном районе, и длился он более года. Мне мотаться туда – не ближний свет. Сначала из Академгородка я заезжал за Светой Крюковой, которая тоже захотела посмотреть, чем это всё кончится. Мы с ней садились на троллейбус и доезжали до здания суда. В коридоре толпились люди – потерпевшие, их родственники, адвокаты и родственники бандитов, причём адвокаты, практически не прячась, договаривались с родственниками бандитов, за какие деньги они будут их защищать. Когда я в первый раз входил в зал, какая-то женщина вперила в меня гневный взгляд и истерически выкрикнула, ткнув в моём направлении пальцем:
– Убийцы! Да, вы тоже убийцы, раз вырастили таких ублюдков.
Я понял, что она приняла меня за родственника бандитов, убивших её сына. Останавливать её никто не стал, и она сама замолчала, а мне стало не по себе. Впрочем, заседания чаще откладывались, чем проводились в назначенное время – то судья заболел, то адвокаты не явились. А уж свидетели не являлись, как правило. Они, видимо, полагали, что если банду взяли не всю целиком, то оставшиеся на свободе отомстят, если давать показания на их дружков, сидевших сейчас в зале внутри железной клетки.
Интересно было узнать, с чего всё началось. Как из обычных школьников буквально за год сформировалась банда грабителей, а ещё через год они уже стали убийцами и садистами? Началось же всё с пустяков. Когда прошла, собственно, бандитская приватизация, и все мы через месяц-другой
