папенька, вот што… Попусту-то не болтайтя тово, чо не знаетя! – Дарья деланно рассердилась. И все-таки не смогла скрыть от отца довольную улыбку. – Молодец, батя: быстро раскрыл ее уловку!
Но скоро на место удовлетворения от проделанной работы пришли другие мысли, и Дарья сдвинула к переносице брови. – Как жа, ежели ен так быстро раскрыл, то и другия смогут?! Надоть побыстрея сбрить бороденку, да остричь волосы!
Но, чтобы снова навести тень на плетень, вытащила из кармана Терентия-Семена бумагу и подала ее отцу. – Красногвардеец ен раненай! Вот и бумага на то имеетси. На той стороне нашла: тама и ранили!
– Угу… – Анфим Захарыч было, рассмеялся в кулак, но, увидев сурово сдвинутые брови Дарьи, тут же кивнул головой. – Ну, ладно, мне-то чо… Ваше дело молодое! По мне, уж лучче монах, чем энтот вурдалак Сысойка.
И уже по-деловому предложил. – Устала, небось? Давай-ка, дочка, помогу тобе!
Затащив почти совсем обессилевшего от потери крови Терентия– Семена в дом, отец начал помогать дочери.
– Дай-кось гляну на рану-то… – Он наклонился к ноге монаха: распухшая и бело-голубая, она все же еще была жива. – сказалась помощь Дарьи. – Ну, ни чо, дочка, подымем! Вот тока шибко оброс красногвардеец-то. Да бороденка жидковата… Ну, ни чо, подправим! Тока надоть срочно температуру сымать: как ба не помер… Ишь, как горит?!
И, подмигнув заговорщически дочери, пошел за ножницами.
8
Конец октября 1918 года, г. Верхотурье.
– Ну, чо, Семен, проснулси? – Терентий сразу-то и не понял, что эти слова относятся к нему. Круглое лицо Дарьи выплыло откуда-то из тумана: от тона и улыбки ее Терентию-Семену даже стало как-то невероятно хорошо и спокойно. – Эк тебя прихватило: три дня бредил! А чо болтал?! Чо болтал! Но топерича усе – очухалси…
– Кто болтал? Чо болтал? – испуганно произнес Терентий-Семен. Хуже острой стрелы пронзил страх. – А вдрук разболтал про клад? Али про то, как убил настоятеля и монаха? Сердце закололо, а руки заледенели.
– Как чо? Про коров, да про коров… – усмехнулась Дарья: она-то прекрасно поняла всё из того, что услышала от монаха. И про клад, и про настоятеля… А сейчас раздумывала на тем, как бы это получше использовать. – Сказать ему или нет? Нет, пока не скажу… Но намекнуть бы не мешало! Мало ли? Авось да понадобитси. Топерича с ем можно делать усе, чо хошь!
Но для проверки, так это или нет, добавила. – А ишшо болтал про то, как шел по подземному ходу!
Терентий-Семен замер и беспомощно посмотрел на спасительницу. Да и сама Дарья тут же вспомнила, как два дня назад приходила к ней Варька и долго рассматривала Терентия-Семена, тихо сопящего на тахте. Потом, лукаво посмотрев на подругу, тихо ей шепнула на ухо: «Жени ево, Дашка, на себе! По роже видно – мужик-то ласковай! Не то што тот гад!» Варька даже не стала называть его имя, но Дарья и без этого знала, к кому это относится.
Ей и самой уже однажды приходила такая мысль, но после наущения подружки решила
