Ляшко, в котором приводятся решения многих примеров из задачника Демидовича, часто называли «Анти-Демидовичем». Понятное дело, данный пример не указывает на то, что Борис Иванович не знал своего предмета. Вовсе нет. Это лишь показатель того, что к семинарским занятиям со студентами Березин не готовился, а надеялся на "русский авось". Многие наши однокурсники часто рассуждали так же: "Я умный. Мозги у меня хорошие. Значит, голова что-нибудь придумает при необходимости!"
В то же время, по словам Серёжки, когда вызванные к доске студенты не справлялись с задачками, Борис Иванович над ними подтрунивал, порой обидно, и при этом смеялся довольно неприятным смехом:
– Гы-гы-гы!
Знал бы Серёжка, что именно Борис Иванович будет его «злым гением» в университете!
Группа Питалова относилась к первому потоку. Соответственно, у них были другие лекторы. Математический анализ им читал Василий Васильевич Тихомиров. Студенты дали этому лектору прозвище «Васька-штрих» за склонность к использованию одноимённого символа. Там, где Фёдоров довольствовался латинским алфавитом и натуральными числами, Тихомиров к месту или не к месту расставлял многочисленные штрихи. И ладно бы, если б ставились они для обозначения производных. Нет! Василий Васильевич с удовольствием использовал свои любимые штрихи и для нумерации утверждений, требующих доказательства. Теорема два штриха, лемма три штриха…
Однажды во время празднования дня факультета Тихомирову задали провокационный вопрос: сколько штрихов может быть возле одного знака функции? Это вызвало сильное оживление в аудитории – прозвище Василия Васильевича ни для кого не было секретом, даже для него самого. Тихомиров, с улыбкой на лице, поведал собравшимся, что максимальное количество штрихов справа от знака функции равно шести: допускается три сверху и три снизу.
Глава 6. Немецкий
В нашу 116-ю группу собрали тех студентов, которые при анкетировании указали, что в школе учили немецкий язык и хотели бы продолжать изучать этот язык в университете. Для начала мы написали тестовые задания, по результатам которых были сформированы две подгруппы – сильная и слабая (так же называются склонения глаголов в немецком языке). Первую взяла себе энергичная дама средних лет. А нами, теми, кто неважно написал тест, занялся лично начальник этой преподавательницы, седой импозантный мужчина предпенсионного возраста.
Всегда корректный, но в то же время холодный и отстранённый, этот человек выглядел, как реликт давно минувших времён. Нас он не очень-то жаловал. Все мои попытки сыпать словами на немецком языке так, как привык в школе, без внимания к мелочам вроде грамматики, сразу же немедленно и жёстко пресекались. Говорить следовало только правильно, иначе не стоило говорить вообще!
Нашу слабую подгруппу сразу же отправили в лингафонный кабинет, где мы слушали части вводно-корректировочного курса из учебника «Ein Lehrbuch fur Auslander», изданного в ГДР. Отчитывал нас этот преподаватель и за грамматику,
