интересными, здесь можно было сидеть часами, перебирая фарфоровые чайники с отломанными носами, рассматривая пузатые старинные бутылки, или любуясь дедушкиными ржавыми ледорубами. Но Ита не одобряла подвальное затворничество Полины и всеми силами выманивала ребенка наверх – поближе к свету.
Только в последние недели перед смертью бабушка зачем-то надолго запиралась в подвале. На расспросы сухо отвечала: «Когда-нибудь тебе придется туда спуститься». Подробности Ита не стала уточнять. «Сама поймешь», – отмахнулась она.
Что бабушка прятала в подвале? Почему ничего не рассказала внучке? Полина понимала – сейчас не самое лучшее время разгадывать семейные тайны, но воспоминание не давало покоя. А, может, она найдет в подвале какую-то подсказку? Или отыщет что-то ценное?
Девушка прошла вперед по общему коридору, остановилась около двери своей кладовки. Роняя то фонарик, то связку ключей, Полина снова долго возилась с замком. Она едва смогла протиснуться между старых коробок от техники, детских велосипедов, запчастей от неведомых механизмов, остовов телевизоров, десятка пар стоптанной обуви. Гору хлама венчал портрет дедушки. Бородатый, загоревший дочерна мужчина курил трубку и смотрел вдаль.
Ради этого Ита и наведывалась сюда так часто последнее время? На бабушку не похоже. Ирина никогда не отличалась сентиментальностью. Слишком много в ней было жизни, чтобы дни напролет смотреть на портрет покойного мужа.
Девушка приладила фонарик на балке под потолком и принялась штурмовать баррикады из рухляди. Охнула – торчащий из деревяшки гвоздь расцарапал ногу, кровь теплой струйкой потекла по щиколотке. Ничего страшного, боевыми ранениями она займется потом, сперва разберет этот курган хаоса. Полина бережно отложила в сторону портрет и начала перекладывать хлам в угол. Хотелось побыстрее увидеть, что погребено внизу.
Несмотря на промозглую сырость и холод, девушка вспотела. Может, она зря тратит время, копаясь в рухляди, а надо собраться с духом, привести себя в порядок и отправиться на поклон к уважаемому господину Скелету, «владельцу заводов, газет, пароходов»?
Но упрямство оказалось сильнее здравого смысла. Ногти обламывались один за другим, ладони стали черными от вековой пыли, ныла спина, а холм из обломков прошлой жизни не уменьшался. Полина схватилась за очередную картонную коробку, потянула, но лишь едва сдвинула край. Она поднатужилась и наконец выволокла находку на середину кладовки.
Разорвала скотч, открыла верх. Внутри лежал продолговатый сверток.
Интересно! Она вытащила сверток, едва не выронив – ох, какой тяжеленный! – и принялась сдирать бумагу. В скупом свете фонаря проступил стеклянный бок странного футляра, внутри мелькнул огненный всполох. От неожиданности Полина чуть не выронила добычу.
В стеклянной коробке, будто спящая
