слышится голос. Тот зовет по имени. И говорит еще что-что. Не разобрать. Удар. «У нас будет ребенок, милый. Пожалуйста, не уходи»… Но я не могу остаться. Теряю сознание.
Я медленно приходил в себя. Тело, казалось, снова горело, как тогда, после автокатастрофы. Усилием воли заставил себя досмотреть запись до конца. Денис погиб сразу после аварии…
Поищем новые зацепки. События наших с Денисом автокатастроф были идентичны: столкновение, которое так или иначе спровоцировала женщина, желавшая сообщить новость, и на заднем фоне звучал голос Стива Тайлера. «У нас будет ребенок…» – вспомнил я запись Дениса. А какую речь мне готовила незнакомка с каштановыми волосами?
Что-то нас с Денисом связывало, помимо аварии. Но что? Я никогда не встречал этого парня!
Одни вопросы. Еще эта засекреченная ячейка. Марина Костылева… Карина Тополева…
Лишенный голоса телефон принялся вибрировать и подпрыгивать на столе. Я посмотрел на экран: Ан Ди.
– Да, – рявкнул в трубку.
– Виктор Витальевич, ваш заказ готов, – без лишних вступлений отчитался Антон, – если вы еще в офисе, могу занести…
Я нажал отбой, забыв ответить. «Если вы еще в офисе…» – бесстрастный голос диетолога эхом отдавался в голове. А что если событие – то, которое я не мог считать, – произошло здесь, в стенах корпорации? По какой-то причине помешанный на секретности «Кокон» мог заблокировать его для просмотра. Самый очевидный вариант. Почему нет?
Пальцы забегали по клавиатуре, на сей раз я ввел в запрос дату вместе с адресом и выбрал наугад пару комбинаций имен.
Ждать пришлось долго. Уже потеряв надежду докопаться до правды, я в очередной раз глянул на экран и обнаружил, что ответ сформирован. Третьего июня в здании «Кокона» оказалась Ирина Коростылева. Запись прилагалась.
Качество оставляло желать лучшего, но, как я и предполагал, шум пустили специально – хотели что-то скрыть. Изъять запись узла не могли, это противоречило правилам компании.
Терпкий запах можжевельника смешивается с влажным, соленым моря. Я —на крыше офиса. Сижу на мягких подушках летней террасы, над головой резной купол беседки, впереди – лазурная гладь моря и одинокий парусник. Мне страшно. До обморока, до дурноты. Но я позволяю себе лишь легкое удивление. Слабость никогда не нравилась Карабасу. А если не выйду отсюда, оставлю детей сиротами.
Похожий на подростка Бас разливает чай в маленькие глиняные чашки. Напиток переполняет чашки, льется на деревянный поднос.
Карабас протягивает мне чашку, улыбается – само добродушие. Голубые наивные глаза, нос картошкой, вечно взъерошенный чуб. Простенькая белая рубашка, обязательно протертые на коленях джинсы. Обходительный, в доску свой. Ничего не выдает его внутренней беспощадности. И ощущения собственного превосходства. Но я-то знаю, чего ждать от директора, «доктора кукольных наук». Потому и молчу о…
