сородичи с таким же вопросом – мучает ли это необъяснимое чувство тревоги? Оно не с того ни с сего подкатывается. Сейчас я знаю что папа жил с этим напряжением всегда. Но несмотря на это, продолжал радоваться жизни.
Потом мы дошли до залива. Там были остатки от домой. Видны пороги от входов и контур из брёвен. Всё заросшее травой. Даже тогда я заметила, что домик был маленький – 2 на 3. Сказала это папе. На что он мне ответил, что здесь могло жить еще и две семьи. Но в основном, семья вот так вот и ела и спала в одной комнатке малюсенькой. Он рассказал что немного помнит своего деда, хотя был совсем маленький. Проснулся однажды, а дед умер.
«А я, – говорит папа , – не понимаю, ползаю по нему»…
Про заросшие травой основания домов в Варзино мне ещё рассказывали бывшие жительницы этого села. Те, которые в детстве были вынуждены покинуть свои дома. Они каждый год, в течение многих лет и даже десятилетий приезжают на этот суровый кусочек земли. Здесь ничего нет, кроме уже не видимых могил и оснований домов, заросших травой. Они берут с собой палатки и провизию на две-три недели, удочки и радуются тому, что снова на своей земле, на любимой землице. Раньше теплоход заходил сюда раза три за лето. Сейчас наша уважаемая старейшина из Варзино Нина Елисеевна договаривается на уровне вышестоящего начальства, чтоб теплоход заходил хотя бы дважды – привёз и увёз людей. Спасибо, что нам идут на встречу. Приезжающим варзинцам от 60 и за 80. С ними дети и внуки. Иногда, они садятся на эти оставшиеся от домов порожки и плачут. Ведь здесь было хорошо! Хотя, природа суровая. Даже летом опасно и холодно. Могут и медведи появиться, а бежать некуда. Но это любимое место, родина, место силы. Они ходят на могилы предков, ставят цветы, поминают всех-всех. И за тех, кто уже не может помянуть тоже поминают. Я была там всего один раз. Мечтаю побывать снова. Это место как будто зовёт.
Лагерь, который каждое лето разбивают жители села Варзино на том месте, где оно когда-то находилось. С погодой повезло.
Когда-то это было богатое село. Молоко, овцы, рыба, мясо. Пограничники приходили меняться продуктами. Приносили свои сухпайки и меняли на мясо и рыбу. Село 100 человек и даже священник был.
Там видны скалы и залив. Саамские дети лазили по этим скалам и собирали гагачьи яйца. Страшно. Они могли сорваться и погибнуть. Хотя, так везде было. Например в России. Дети ходили в лес за ягодами, за грибами. А там и змеи, и кабаны, и медведи. Но еда это вопрос выживания. Дети лазают по скалам легче. Сорвётся взрослый кормилец и всей семье будет хуже. Опять же взрослые на взрослой работе. Жизнь в тундре сурова. Пища стоит на одном их главных мест. Может поэтому я так люблю еду! И папа очень любил. И сёстры и племянницы. Мы просто фанаты еды.
Варзино.
По этому заливу папа с другом, еще совсем маленькие, зимой, играя, по снегу ползли домой. А, может, уже просто опасно было идти по льду. Их издалека увидел охотник и принял за тюленей. Как он обрадовался!
