червя. Клевало очень хорошо. Я быстро вытаскивала одну за другой. Потом папа устал бегать за моей удочкой и стал ловить сам.
Я гуляла вокруг и любовалась. Красотой природы я могу наслаждаться очень долго. И вдруг ко мне выходит важенка (олениха). Спокойная, красивая! Она была метрах в 10 от меня. Папа аж охнул. Она постояла, посмотрела и ушла. Для бывалого саама, вроде, ничего удивительного, но он еще долго удивлялся этому. Позже, лет в 40 я посмотрела норвежский фильм «Проводник» и снова вспомнила это событие. В фильме говориться, что если приходит белая важенка – это знак. Примерно тогда, лет в 12 и началась моя самоидентификация, как саами. Ведь папа ничего об этом не рассказывал. В нём с детства было стеснение и некая боль за свою национальность. При этом я всегда чувствовала его огромную любовь к своему народу и к той жизни в которой он родился и рос.
На обратной дороге с Дроздовки на теплоходе была сильная качка. Мне было очень плохо. Я плакала, меня рвало. Каких-то таблеток от укачивания тогда не было. Так я узнала, что у меня морская болезнь. Потом мы разговаривали с папой об этом и он сказал, что в детстве у него тоже была морская болезнь. С маленького его брали с собой в море. Когда в первый раз мальчишкой ему стало плохо, один рыбак привязал верёвку к алюминиевой кружке, зачерпнул морской воды и дал папе.
«И как на вкус? – спросила я – А помогло?» – расспрашивала маленькая я.
«На вкус немного противно. Горько-солёная. Кажется, что и от неё ещё больше вырвет, но меня больше не укачивало».
Жизнь на заставе
В Дроздовке жил дед Миша и его сыновья – два папиных самых младших брата. Ещё один брат, который родился третьим после папы жил тоже в Апатитах, в городе. После папы был еще мальчик, но он не выжил, умер младенцем. Папа звал в город и других младших братьев, но родные места и тундра были им ближе и милее. Хотя, кроме самой тундры там больше ничего не было. Когда село закрыли и все жители отправились кто куда, моя упрямая бабушка отказалась уезжать и переселилась из Варзино в Дроздовку. Там она и жила до последних дней. С мужем и сыновьями. Постепенно и от Дроздовки ничего не осталось. Уехал ещё один маячник. Умерла бабушка, за ней дед, потом утонул самый младший брат. Переехал дальше по побережью на другую военную заставу средний брат с семьёй. Закрыли метеостанцию, а затем покинули это место и пограничники. Когда варзинские – те, кто еще жив и их дети-внуки приезжали летом в Варзино, папа отправлялся за 6 км в Дроздовку и жил в ветхом домике своего брата. В доме его мамы было уже опасно, всё могло рухнуть. Потом позже кто-то сжег и эти старые дома.
Три брата Гавриловых в Дроздовке.
Когда я приехала в Дроздовку бабушки уже не было. Там царило мужское царство. Поскольку все мужчины были тундровики, вести хозяйство – готовить, мыть посуду и стирать для них проблему не составляло. Дед пёк вкусный хлеб по бабушкиному рецепту и жарил мясо интересным
