выше материальных. В политической экономии оставались лишь материальные, духовные вообще не брались в расчет. Киреевский один из первых среди русских мыслителей обратил внимание на то, что политическая экономия ориентировала человека на то, чтобы «раздражать чувствительность людей к внешним потребностям». В переводе на современный язык это означает стимулирование человека к потреблению.
У молодых финансистов, начавших финансовые реформы с конца 1850-х годов, ни жизненного опыта, ни глубоких знаний еще не было. На вооружение ими были взяты либеральные западные финансовые и экономические теории, согласно которым рынок все сделает сам. Либералы при этом постоянно твердили: «свободной игре рыночных сил» не надо мешать (в переводе на русский язык это означает: не мешать биржевикам и ростовщикам заниматься рыночным разбоем).
Для этого, согласно канонам экономического либерализма, необходимо, чтобы:
а) государство минимально вмешивалось в экономику;
б) в экономике не было избытка денег;
в) на смену бумажным деньгам пришло золото, которое автоматически обеспечит снабжение экономики необходимым количеством денег.
И вот молодые финансисты начали «на научной основе»:
а) открывать внутренний рынок и разрушать руками иностранных конкурентов отечественное производство;
б) душить экономику постоянным сокращением денежной массы;
в) наращивать внешний долг для того, чтобы накапливать золотой запас, необходимый для введения и поддержания золотого рубля.
Кокорев особенно акцентировал внимание на том, что западные финансовые теории загоняли Россию в долговую кабалу западным ростовщикам. Василий Александрович отмечает, что реформаторы «…сговорились с нашими западными завистниками и стали соединенными силами… проводить идею… о невозможности верховной власти разрешать – без потрясения финансов – печатание беспроцентных денежных бумажных знаков на какие бы то ни было производительные и общеполезные государственные потребности… Мы могли бы на эти деньги построить дома у себя, все нужные для железнодорожного дела заводы; но мы, неизвестно почему и зачем, не решились отступить от исполнения чужеземного догмата, вовсе не подходящего к образу всероссийского правления, и всецело подчинились указаниям заграничных экономических сочинений… Теперь… мы взвалили на народную спину такой долг по платежу, который поглощает почти треть из общего итога государственных приходов… Вот вам и теория, вот вам и плоды каких-то иностранных учений и книжек!.. извольте-ка теперь тянуть лямку платежей, в которую запряжена русская жизнь лжемудрою теорией на целые полвека (курсив мой – В. К.)».
В «Экономических провалах» и других работах Кокорева имеется немало мыслей по поводу того, какой может и должна быть истинно русская экономическая наука.
Прежде всего она
