ском лагере близ поселка Куяр, расположенного в 13 километрах от Йошкар-Олы. Мы с мамой приехали его навестить. Брат был старше меня на семь лет, ему и его компании было неинтересно “нянчится” со мной. Поэтому они отвели меня к небольшому прозрачному ручейку, где плавали маленькие красивые рыбки. Из разговоров взрослых я уже знал, что такое рыбалка. И рыбу речную видел на кухне, когда ее бабушка разделывала. Поэтому легко согласился попробовать изловить рыб самому. Витька с друзьями быстро соорудили мне удочку из ивовой ветки. Вместо лески черную нитку привязали, а вместо крючка с наживкой, присобачили конфетку “подушечку”, затянув ее крест-накрест. Дома я видел удочки брата и знал, что там есть крючки. Поэтому заныл, требуя, чтобы и мне крючок привязали. Но ушлые пионеры быстро убедили меня, что на сладкую конфету рыба и без крючка хорошо ловится. Они смылись по своим делам, а я поверил им и остался. Когда через некоторое время меня у ручья нашла мама, я не хотел уходить и упорно ждал поклевки. Дело дошло до рева. С трудом меня уговорили пойти на речку, где в это время купались пионеры. Там мой брат с приятелем ловили уклеек на удочки с мелкими пенопластовыми поплавками. И Витька дал мне свою настоящую легкую бамбуковую удочку, насадив на крючок катышек черного хлеба. И закинуть помог. После нескольких неудач я поймал свою первую в жизни рыбу. О, какое это было счастье! Зажав в кулаке желанную добычу, побежал показывать ее маме. А потом потребовал, чтобы она положила ее в сумку. Чтобы дома отец увидел, а бабушка рыбу зажарила.
Когда мы приехали в город, рыбка в сумке измялась и слегка протухла. Отец меня, естественно, похвалил, а бабушка жарить уклейку отказалась. Я взял рыбешку, вышел во двор и, показав пацанам, подробно рассказал, как я ее поймал. Ровесники удивились, ребята постарше посмеялись. А рыбку я похоронил в цветочной клумбе, поставив на ее могилке маленький крест, сделанный из двух тонких веточек.
Вот так я стал рыболовом. Уже во втором классе, восьмилетними шкетами, мы при каждом удобном случае убегали на Малую Кокшагу, чтобы у моста возле старой церкви, превращенной в пивзавод, “сакать чик”. Там в воду сливали барду, воняло от нее ужасно, но река в этом месте кишела уклейками (чиками). Ловили их на катышки черного хлеба или на жидкое тесто, которое накручивали на крючок, опустив его в баночку. Кто-то, наловив, привязанной к палке консервной банкой, опарышей, кишевших в общественных туалетах, промыв их в воде и обваляв в речном песке или опилках, удил на них рыбу. А ленивые просто привязывали на конец лески средних размеров тройной крючок и рывками делали проводки из стороны в сторону, подсекая рыбешек за разные места. Рыбы было так много, что и они никогда не уходили домой пустыми. Парни постарше тоже ловили чик и, одновременно, “поставушки” делали. Отмотав метров пять толстой лески, пропускали ее сквозь поплавок из пенопласта или сосновой коры размером в куриное яйцо, зафиксировав спичкой. Грузило пристраивали. А на большой одинарный крючок цепляли, зацепив за обе губы, уклейку. И забрасывали в самую гущу мелкой рыбы, шмыгавшей в воде там, где в реку по берегу из сливной трубы текла барда. Щурят ловили, которых тут тоже было полно. Вся городская шпана собиралась в этом рыбном месте и потому здесь нередко происходили локальные военные действия, целью которых было застолбить место под солнцем.
У мальчишек ценились совсем мелкие крючки, так называемые “заглотыши”. В магазинах их не часто продавали. А крючки № 2,5, которые приходилось покупать, считались уже крупноватыми. Стоили они семь копеек за десяток и размещались в прозрачных целлофановых квадратных пакетиках. В те далекие советские 60-е годы рыболовные снасти стоили очень недорого. Легкую нескладную бамбуковую удочку для мальчишки можно было купить за 30 – 40 копеек. Поплавки из гусиных перьев стоили семь копеек. Рыболовный набор на картонном мотовильце: леска, крючок, грузило и шаровидный пластмассовый поплавок – 13 копеек. Впрочем, никто из знакомых пацанов такие наборы не покупал. Леску, обычно, покупали 0,2 или 0,3 мм. И крючки. А остальное все делали сами. Свинца было везде полно. Кусок свинцового кабеля, найденный возле стройки, использовали для изготовления грузил. Поплавки выстругивали из твердого пенопласта и сосновой коры, обрабатывали шкуркой, красили их маникюрным или мебельным лаком. Куриные и голубиные перья для этого тоже годились.
Рыбачить ходили компаниями, в основном из одного двора. Уходили бывало с утра, а возвращались уже затемно. Я удивляюсь, как наши родители разрешали нам вести такой образ жизни. Не ограничивали нашу свободу и не докучали чрезмерной заботой. Наверное, время было другое. В советские времена дети во дворах свободно гуляли одни до позднего вечера. Ходили без родителей в кино, кружки, спортивные секции. Ни про каких педофилов никто и не слышал. А если в тихой, провинциальной Йошкар-Оле случалось убийство – это массово обсуждалось в течении длительного времени.
Что там говорить… Что было – то прошло. Ключи под половичком у двери оставляли. Трудно в это поверить сейчас. Никаких железных дверей никто в глаза не видел. А увидев такую дверь квартиры – смеялись бы, наверное, и анекдоты про это рассказывали.
Малая Кокшага в те времена была реально рыбная река. Мальчишками мы залезали в чрево
