и не вспоминать… А в первый раз мы расстались через девять месяцев после нашей свадьбы, когда я улетел в Чикаго, на конференцию по экономике в Чикагском университете. Помню, как лежал в номере отеля на продавленной кровати под жестким колючим одеялом и тосковал по Фильде. Во сне она всегда небрежно кладет на меня руку, без нее я стал каким-то невесомым. Казалось, дунет ветер – и я улечу далеко-далеко. Проворочавшись всю ночь без сна, я на следующий день досрочно провел все свои семинары и вернулся домой.
Фильда тогда смеялась надо мной за то, что я так скучаю по дому, но я знаю, что в глубине души она обрадовалась. Фильда появилась в моей жизни довольно поздно. Она была совсем юная, восемнадцатилетняя, а мне тогда исполнилось сорок два года и я не думал ни о чем, кроме работы. Я преподаю экономику в частном колледже Святого Килиана в Уиллоу-Крик, в нашем колледже обучаются тысяча двести студентов. Естественно предположить, что Фильда была моей студенткой – многие заранее готовы осудить меня за это. Но студенткой Фильда Моурнинг не была. Она работала официанткой в кафе, которое содержала ее семья. Кафе называлось «Моурнинг Глори». По пути в колледж я каждое утро заходил в «Моурнинг Глори», садился за столик в углу у окна, пил кофе и читал газету. Фильда окружала меня вниманием и заботой. Она приносила мне горячий кофе, разрезанную пополам булочку с маком и масло. Сознаюсь, ее предупредительность я воспринимал как должное и считал, что она обращается одинаково со всеми завсегдатаями. И вдруг однажды ветреным утром, примерно через год после того, как я начал регулярно завтракать в «Моурнинг Глори», Фильда подошла ко мне, со звоном поставила чашку с кофе на стол и подбоченилась.
– Что мне еще сделать, чтобы вы, наконец, обратили на меня внимание? – пронзительно воскликнула она. Кофе расплескался по всему столу. От изумления у меня очки подскочили на лоб.
Не успел я и звука издать в ответ, как она ушла, но вскоре вернулась с булочкой, которую с силой швырнула в меня. Булочка угодила в грудь, потом пришлось долго отряхивать галстук от мака. После своего странного поступка Фильда снова убежала. Потом ко мне медленно подошла ее мать, очень похожая на дочь, только постарше и помягче. Миссис Моурнинг закатила глаза и глубоко вздохнула:
– Пожалуйста, объяснитесь с ней, мистер Грегори. Она уже давно сохнет по вам. Или скажите, что она заблуждается, или сделайте ей предложение. Мне надоело не спать по ночам.
Я встал и вышел на крыльцо, к Фильде. Через месяц мы поженились.
Сейчас я лежу в нашей постели, августовское солнце уже начинает припекать. Повернувшись, я в темноте целую Фильду в мягкую щеку. Потом тихо встаю и выхожу из спальни. Останавливаюсь у двери Петры. Она приоткрыта, и я слышу жужжание напольного вентилятора. Неслышно толкаю дверь. Ее девчоночья комната неизменно изумляет и умиляет меня. На полочках ее «коллекции» – аккуратно разобранные по размеру сосновые шишки, желуди, листья, перья, камешки и прочие сокровища, добытые за домом. Мы живем почти на опушке леса Уиллоу-Крик. Перед тем
