дедушки, а потом исцарапала закоптившиеся лица мужчин. Из груди вырывались крики отчаяния, которые подхватывали старушки и женщины. Я боролась до последнего. До тех пор, пока не кончились силы.
Огонь забрал их всех…
– А вот и я! – я проснулась от громкого заявления дедушки, а следом послышался восторженный крик Паши: – Дед, дед, покаж, че поймал!
– А разве ты акул не боишься?
– Акул? Фигасе! Ты что, акулу поймал?!
– Ага. Говорящую.
– Фигасе! А что она говорит?!
– Говорит, что Пашка ваш – болван! Что если еще раз на речку без спроса пойдет, она ему всю сраку искусает!
Подавив смех, я уткнулась лицом в одеяло.
Дедушка Федор был тем еще сказочником. Бывший прапорщик в отставке, он был не прочь потравить увлекательные байки. В нем умело совмещались командирские задатки и человеческая доброта. После пожара, дед превратился в седой одуванчик с грустными карими глазами, перестал смотреть телевизор, не листал газету и каждый удобный случай ходил на рыбалку или охоту. Но вот чувство юмора его не покинуло, что очень радовало. Дедушкины шутки отвлекали от реальности. Пусть даже на время, но это были те редкие счастливые минуты, которых нам так не хватало.
По традиции, мы собрались за шатающимся столом. В печке трещали дрова, а возле уха пищали голодные комары – типичный деревенский вечер.
Стуча вилками по металлическим тарелкам, мы расправлялись с вкуснейшим ужином.
– Ну как? Понравились гольянчики? – поинтересовался дедушка, вытерев жирные руки об хлопчатую рубашку.
Пашка довольно вытянулся на стуле.
– Вкуснятина. А сладкое будет?
– Сладкое? – удивленно переспросил дедушка, а потом полез в карман и достал оттуда «дулю». – Вот тебе! Ишь, чего захотел! Только сладкое и трескаешь! Глянь, твоя хитрая морда вся прыщами покрылась!
– Неправда, дед! – хныкнул Пашка. – Не прыщавый я!
– А это что? – дед схватил мальца за нос и легонько повертел. – Вон, какой огромный прыщ!
Я расхохоталась, не удержав пюре во рту.
Вырвавшись из унизительной хватки, Пашка отпрянул от стола и скрестил руки на груди.
– Почему если Златке нельзя, то и мне не достаётся? – с обидой произнес он. – Так не честно, деда!
Нахмурившись, Федор прибавил себе морщин.
– А у тебя сгущенка в горле не застрянет, если ты ее один штрявкать будешь?!
– Не застрянет! Я конфет хочу! Мармелад хочу! И халву! – мальчишка топал ногой по дощатому полу, будто делал заказ на праздник.
– Постучи, постучи, Буратино! Сейчас вторую ногу переломаешь, и повешу я тебя в огороде вместо чучела!
В глазах ребенка вспыхнул неподдельный страх. Собирая носом сопли, Пашка заперся в своей комнате.
– И поплакать не забудь! Может, хоть ссаться по ночам
