у спустившегося со стремянки человека, перейдя одновременно с французской речью на отлично получавшийся у него начальственный тон.
– К вашим услугам, – спокойно ответил француз.
– Майор Тарлецкий.
– Очень рад, что к ужину у нас собирается интересная компания. Раз меня вы уже знаете, скажу только, что я гувернер, служу у господина Саковича, и хоть дети его уже подросли, он не торопится меня рассчитать, я же по мере сил ему помогаю.
– Понятно. И вы ведь француз.
– Самый настоящий. Родился в Париже.
– И с господином Зыбицким, очевидно, у вас сразу завязался интересный разговор? – спросил Дмитрий, заложив руки за спину.
– Мы пока лишь познакомились, – ответил мсье Венье и, прерывая повисшую на несколько секунд неловкую паузу, добавил:
– Художники не всегда хорошие собеседники, порой они молчуны, выражают себя только карандашом и красками. Надеюсь, к господину Зыбицкому это не относится, мне бы очень хотелось сравнить с ним свои впечатления о здешнем крае…
В это время компанию мужчин нашел лакей и доложил, что пан Константин ждет гостей к ужину.
Тарлецкий совершенно по-дружески взял господина Зыбицкого под руку и вслед за французом, показывающим им дорогу в столовую, они вышли из библиотеки. Пантелей потушил в библиотеке свечи и закрыл за ними дверь.
Прежде чем сесть за стол, пан Константин представил гостям своих детей, Алеся и Ольгу – последняя была уже в нарядном белом платье, причем, совсем не провинциальном. Раскланявшись с бледным молодым человеком, Тарлецкий обратил внимание, что глаза у него вовсе не бесцветные, как показалось в начале, а голубые, как у Ольги, только немного светлее.
– Ольгу Константиновну я уже знаю. Только что мне уже представился счастливый случай познакомиться с вашей дочерью, – бодро сказал Тарлецкий пану Константину и многозначительно посмотрел на Ольгу. «Как быстро она переоделась, – подумал он, – значит, вертеться у зеркала она не привыкла, и это не маски на ее лице». Сакович ничего не ответил Тарлецкому, и тот вновь обратился к нему:
– А почему мы не видим вашей супруги? Господин Зыбицкий, кажется, намеревался написать ее портрет.
– Моя жена сейчас в Полоцком повете, в имении своего отца. Старик, кажется, при смерти, – ответил пан Константин. – Прошу за стол, господа.
Стол, основательный и крепкий, словно упершийся ногами в землю бык, был без меры уставлен закусками и винами, две девушки с кухни уже несли к столу горячие блюда.
Тарлецкому хватило такта не настаивать на том, чтобы присутствующие за столом обязательно выпили за Государя императора, и первый тост подняли просто за здоровье гостей. Рядом с Дмитрием за столом сидел Алесь, который старательно предлагал гостю отведать то медвежий окорок, то язык с овощами, то разваливающуюся
