вкалывающему на Отчизну и имеющему два законных выходных, никаких путешествий во времени не нужно. В рабочие дни мне приходится горбатиться, чтобы на жизнь средства добыть – жене обнову справить, детей одеть-обуть, а в выходной святое дело с друзьями встретиться. Ну и зачем мне разрывать эту жизненную цепь? Куда мне лететь на Машине Времени: вперед, в Прекрасное Далёко, или назад, в эпоху доисторического материализма, как говаривал товарищ Бендер? Даже подумать страшно, что я могу оказаться один в другом времени. Пусть и с друзьями, все равно дух заходит от одной мысли об этом. Только представлю себе орды татаромонголов или гуннов, несущихся на меня с дикими глазами и с обнаженными саблями, вмиг всякие фантазии, типа Машины Времени, тошнотворными становятся.
Сказать по правде, мысли о путешествиях во времени никогда мне в голову не приходили. До одного совершенно необычного случая.
Как-то в выходной бреду я по Дубовому парку, а навстречу мне идут два моих бывших одноклассника. Сто лет их не видел, как-никак почти тридцать лет назад последний звонок для нас в школе прозвенел. Обнялись мы, радуемся страшно. Чувствую я: от них запах идет винный. Ребята, Серега и Мишка, слегка поседевшие и располневшие, толкуют, что, как и меня, друг друга со школьной скамьи не видели, вот и посидели в кафе, отметили встречу. Свернули мы к «Бакалее», взяли бутылочку, закуски всякой и в парке на скамеечке пристроились.
Выпиваем потихоньку, ведем беседу. Ведь сколько воды утекло, сразу и не вспомнишь. Страна наша великая, Отчизна, Родина-мать, Советский Союз исчезла с просторов нашей планеты, и мы, ее дети, словно сироты, маемся по углам бывшей империи, ищем, где преклонить голову, а кто и подальше подался – на чужие хлеба. Сидим, горюем, вспоминаем прошлое житье-бытье. Как светлое будущее – коммунизм – строили, да не достроили. Как обещали нам социализм с человеческим лицом, а получили капитализм со звериной мордой.
Пока делились воспоминаниями, бутылка опустела. Пришлось нам за новой бежать. Выпили еще «по одной», Мишка расчувствовался, говорит, едва не рыдая:
– Ребята, я же чуть докторскую не защитил. Все уже готово было, а тут пошло-поехало. Союз, словно карточный домик, развалился. Такой смерч завертелся, я вместо института на базаре оказался. Шубами торговал, чтобы с голоду не помереть. Вот как!
Мы с Серегой посочувствовали Мишке, своими горестями поделились: всем несладко было. Все предприятия, заводы закрылись. Всяк сам, как мог, выживал. Матери Родины-то уже не было. Кому мы на хрен стали нужны?
Серега говорит:
– Эх! Хорошо было в стране советской жить. Одна у всех людей цель была. Мораль строителей коммунизма в сердцах билась. А теперь мы граждане разных государств. Ты Витек – киргиз, я – россиянин, а Мишка – украинец. У них вообще не разберешь, за красных они или за белых.
Мишка заерепенился:
– Мы за справедливость, за независимость!
– Ты уже и так этой независимостью по горло наелся. Кому ты нужен со своей независимостью? От кого? – осадил его Серега.
– Да, ребята, отняли у нас родину, – с грустью заметил я. – Променяли светлые идеалы на порнуху, ужастики кошмарные да на шмотки импортные, которые на поверку китайским дерьмом оказались. Старики на пенсию даже свои поминки справить не смогут, не говоря уже о нормальной жизни. При Союзе старики были в почете.
Мужики горестно покивали головами.
Мишка размечтался:
– Вот бы назад вернуться лет на тридцать, когда мы только из школы вышли в жизнь. Сколько огня было, сколько мечтаний!
Мы с Серегой усмехнулись:
– Если бы ты, Мишка, знал, чем будущее светлое обернется, что бы делал? Куда бы свой огонь дел, не скис бы?
Мишка разгорячился, кричит:
– Я бы всем рассказал, к чему Беловежский заговор приведет. Как Горбачев, а потом Ельцин великую державу развалят. Людей по миру с сумой пустят!
– Так тебе бы и поверили! – с сарказмом заметил я. – В психушку посадили бы и правильно сделали бы. Кто бы в такую ахинею поверил?
– А кто такую ахинею в жизнь воплотил? – не унимался Мишка.
– Это, может быть, Пентагон такую стратегию разработал, – предположил Серега. – Американцы только и мечтали, чтобы Союз грохнулся.
– Жаль, что Машину Времени придумать нельзя, – взгрустнул Мишка. – Я бы в прошлое вернулся. Я бы его изменил.
Едва он проговорил это, как до нас донеслись звуки музыки. Играл духовой оркестр. Мы затихли и прислушались. Оркестр играл на старой площади. Мы различили гул многотысячной толпы и с недоумением посмотрели друг на друга.
Мишка первый нарушил молчание:
– Вы что-нибудь понимаете?
Мы с Сергеем переглянулись
