провести психиатрическое тестирование всех, кто работал и работает на электростанции в последние годы, – сказал он. – Особенно тех, кто отправлялся именно сюда.
– Прекрасно! – прокричала она, пытаясь заглушить шум мотора. – А сторожей?
– Сначала персонал, потом сторожей. Если надо, будем допрашивать всю ночь.
– Ради коня!
– Ради коня, – подтвердил он.
– У нас есть шанс! В нормальную погоду здесь стоит невероятный грохот! Но сейчас заслонки закрыты, и вода из озера не поступает в распределительную камеру.
Сервас находил, что шум – вовсе не такое уж зло.
– Как это все работает? – спросил он, и ему тоже пришлось почти кричать.
– Я толком не знаю! Верхнее озеро наполняется талыми водами. Вода по подземным галереям поступает в укрепленные трубы, те самые, что мы видели, когда летели сюда. По ним она устремляется вниз, в долину, к гидравлическим механизмам электростанции. За счет силы падения воды вертятся турбины. Вода поступает каскадом, или что-то в этом роде. Турбины преобразуют энергию ее падения в механическую. Затем генераторы переменного тока вырабатывают электричество, а оно уже передается по линиям высокого напряжения. Станция дает пятьдесят четыре миллиона киловатт-часов в год: достаточно, чтобы обеспечить город с тридцатитысячным населением.
Выслушав эту маленькую лекцию, Сервас не мог не улыбнуться.
– Для человека несведущего вы на удивление компетентны.
Он обвел взглядом темную зарешеченную пещеру, металлические конструкции, сквозь которые протянулись кабели и вентиляционные трубы, неоновые лампы, огромные механизмы с контрольными щитками, бетонированный пол…
– Ладно, надо возвращаться, здесь мы ничего не найдем.
Когда они вышли, небо нахмурилось, и темные облака заклубились над ледяным кратером озера, который сразу обрел жутковатый вид. Ветер неистово завертел снежные хлопья. Пейзаж вдруг стал соответствовать совершенному преступлению: в нем проступило что-то хаотичное, темное и леденящее душу. Завывания ветра вполне могли заглушить отчаянное ржание умирающего коня.
– Надо спешить! – прокричала Циглер. – Погода портится.
Ветер трепал ей волосы, и белокурые пряди в беспорядке выбивались из прически.
– Мадемуазель Берг, не стану от вас скрывать, я не понимаю, почему доктор Варнье так настаивает на том, чтобы вы у нас работали. Я имею в виду клиническую и генетическую психологию, теории Фрейда – в общем, всю эту… муру. Лично я предпочитаю англосаксонскую методику.
Доктор Франсис Ксавье восседал за большим письменным столом. Это был маленький холеный человечек, еще не старый, в белом халате, с ярким галстуком в цветочек, с крашеными волосами и в экстравагантных красных очках. Говорил он с легким квебекским акцентом.
Диана стыдливо перевела глаза на «Руководство по умственным
